Александр Прозоров - Профессия: шерп

— Спасибо, что держишь в курсе. — Тумарин отключился и кивнул в сторону телевизора, на котором, среди высоких океанских волн, белоснежная яхта подкрадывалась к огромному, по сравнению с ней, синему мокрому крылу: — В ящике еще не знают, но наш челнок на орбите, и примерно через пять часов он начнет монтаж телескопа. Жалко, без меня. Мне наверху понравилось…

Ровно в двухстах семи километрах над ними экипаж новой «Касатки», снабженной шлюзовым и рабочим модулями, все еще ждал в сверкающей новенькими панелями и пахнущей пластиком кабине окончания расконсервации оборудования, спрятанного в экранирующие модули, и подключения разъемов датчиков ориентации, маневрирования и управления.

Вопреки всем надеждам Сизаря, полностью перевести управление системами космического корабля на гидравлику и оптоволокно в новой модели челнока так и не удалось. Поэтому мониторы заработали только через полчаса после остановки двигателя. Он запустил тест, дождался отчета и, довольный собой, вскинул кулак:

— Все железки работают, как муравьи на плантации! Каждый раз удивляюсь, почему мы все провода при подключениях не перепутали?

Егор Антонович, облаченный на этот раз в легкий скафандр, который сидел на пожилом пилоте в облипку, словно платье на растолстевшей моднице, надел наушники, дал питание на передатчик:

— «Берег», я «Касатка». Нахожусь на орбите, замечаний по кораблю и оборудованию нет.

— «Касатка», слышу вас хорошо. Телеметрия прошла, ваши координаты определены, идет расчет траектории сближения… Расчет закончен, передаем данные на борт. Данные прошли успешно, готовьтесь к коррекции. — Челнок дрогнул, немного повернулся в сторону, пнул людей в спины, замер. — «Касатка», коррекция прошла успешно. Сближение с узлом «один» через три витка. Отдыхайте. Готовность к выходу через четыре часа двадцать три минуты.

— «Берег», вас понял. Готовность четыре часа двадцать три минуты. — Егор Антонович отключился и тяжело вздохнул: — Чем дальше, тем меньше мне нравятся плоды прогресса. Теперь уже и не понять, кто кем управляет: ты самолетом, или он тобой. Вот зачем я здесь сижу?

— Как зачем? — удивился Сизарь. — Для управления настоящим полетом. А с этим мелким дрыганьем справится и автоматика.

— Это верно, — согласился Егор Антонович. — Летать на вашем космолете можно только вручную. За это я получившуюся колымагу и люблю.

— Нам уже можно отстегиваться? — поинтересовалась с заднего ряда Ольга Косакина.

Русая, голубоглазая, грудастая и широкоплечая молодая женщина всего двадцати пяти лет от роду была, как ни странно, ведущим научным сотрудником НПО имени Лавочкина и одним из конструкторов «Радиоастрона». Случившийся в этой конторе в начале века кадровый голод дал сообразительным счастливчикам шанс сделать невероятно стремительную карьеру, просто невозможную при других обстоятельствах.

Впрочем, двое других космонавтов тоже были молоды — но в отличие от Сизаря и Косакиной, чистых технарей, они принадлежали к отряду космонавтов, пришедших в Роскосмос по набору две тысячи двенадцатого года. Если первые двое знали, что именно нужно делать в космосе, то Сергей и Михаил имели навыки работы в невесомости. Во всяком случае, этому их обучали несколько лет в бассейнах и летающих имитаторах.

— Отстегивайтесь, сколько хотите, — небрежно отмахнулся Егор Антонович. — Ближайшие трое суток перегрузок нам не грозит.

Задний ряд немедленно взмыл в воздух, приноравливаясь к новым возможностям, потом прильнул к левому иллюминатору — все трое. Сизарь же, поглаживая начисто выбритую голову, долго сверял данные систем с предполагаемыми, отыскивая расхождения, потом раскрыл свой замок, вспорхнул и легким, небрежным толчком скользнул в задний отсек.

— Лёша, чего-то не так? — окликнул его пилот.

— Тепловой аккумулятор всего восемьдесят процентов мощности на турбину выдает, — отозвался Сизарь. — Или датчик врет, или утечка, или плита прогревается хуже ожидаемого. Сейчас по механике показания сниму, тогда будет понятнее.

— Это опасно, Алексей? — дернулась Ольга и с непривычки перелетела от толчка весь салон от стены до стены.

— Ерунда, — не оглядываясь, ответил Сизарь. — У нас только литиевых аккумуляторов с запасом на весь полет хватит, и солевые почти полные. Так что лампочки можете не выключать. Но вот тепло куда-то уходит. Турбину мы проверяли, в ней поломки быть не может.

— Вы летаете с солевыми батареями? — округлились глаза у девушки. — У них же удельная емкость, как у лейденской банки!

— Тепловой аккумулятор на солевом расплаве, — на этот раз повернулся, проявляя уважение, бортмеханик, — при работе маршевого двигателя охлаждает плиту и одновременно запасает тепло для работы турбины генератора. Хватает примерно на сутки после получасового разгона.

— У нас нагрузка стабильная и небольшая, нам изотопные источники предпочтительней. — Девушка подплыла ближе. — А на низкой орбите хватит даже панелей.

— Вы что, сударыня, питанием телескопа занимались?

— Нет, компоновкой, — улыбнулась Ольга. — Потому с вами и отправили. Когда распределяешь узлы по блокам и стыкуешь между собой, поневоле про каждый винтик все узнаешь.

— Может, вам помочь, Алексей? — подобрался к ним один из космонавтов, словно ревнуя девушку к постороннему мужчине.

— Спасибо, приятель, но на стрелки я и сам могу посмотреть. Нет, здесь все в норме. Придется ждать нуля по температуре. Если турбина не встанет, значит, датчик гавкнулся. Не помню, он за экраном или нет? Может, просто сгорел от излучения?

— К вечеру узнаем, — ответил со своего места пилот. — Готовность один час. Я бы советовал монтажникам готовиться к выходу.

— Спасибо, Егор Антонович! — всплыла к потолку девушка. — Мальчики, пошли.

В группе монтажа она была старшей.

Новая «Касатка», пусть и превосходя прежнюю размерами почти вдвое, все равно оставалась слишком тесной. Поэтому шлюз конструкторы «Энергии» совместили с помещением для хранения скафандров и инструмента. Первой в него пробралась девушка. Сергей открыл перед ней спину «орлана», Михаил помог забраться внутрь, придержал за бока, пока Ольга вставляла руки и ноги в жесткие рукава, после чего они вместе закрыли за ней спинную панель, проверили герметизацию и исправность системы жизнеобеспечения, а затем ловко нырнули в свои скафандры: руками за потолочную штангу и ногами вперед.

— Тренировка… — признал Сизарь и закрыл входной люк, провернув рычаг затяжки уплотнений. — Готово, Егор Антонович. Надеваем шлемы.

— Обожди, до точки встречи еще тридцать минут.

Шлемы мягких скафандров были жесткие и неудобные, похожие на маленькие перевернутые аквариумы — даже наличие подушечки под затылком особо не добавляло комфорта, равно как и разнесенные к плечам динамики. Радовало только то, что терпеть их следовало всего пару часов, пока открыт внешний люк и существует угроза разгерметизации.