Сергей Кусков - Игрушки для императоров. Иллюзия выбора

– Хуан, мне не нравятся такие разговоры!

Лицо ее пылало от ярости. Я усмехнулся, нисколько не впечатленный.

– Правда? Зря! Это же шутка. Просто шутка! Про гроб. А ты что думала, я кинусь к тебе на шею, радостно повизгивая от счастья?

Она попыталась что-то ответить, но не смогла и по инерции отступила, выпустив меня. Затем собралась и гордо тряхнула черной копной.

– Хорошо, я виновата. Признаю. Во всем, что произошло, начиная с той злополучной полосы, где потеряла над собой контроль. Можешь меня ненавидеть, если хочешь. Доволен? Теперь тебе легче?

Я пожал плечами:

– Наверное.

– Я сделала это, потому что мне приказали. Я должна была вернуть тебя, убедить вернуться. И не смогла придумать ничего более эффективного, чем ткнуть тебя в собственную беспомощность. Ты бы не стал разговаривать со мной после того, что случилось на дорожке, не сумей я изменить твое восприятие. Да что я, ты не стал бы слушать никого, даже святую, если бы знал, что она отсюда! Послал бы за орбиту Эриды, и все дела!

– А ты не пробовала извиниться? – улыбнулся я, начиная вгонять гвозди в крышку ее гроба. – Просто извиниться? Искренне? Признав, что была не права?

Катарина опустила глаза в землю.

– Нет, даже мыслей таких не было, – продолжал я. – Ты же всегда права. Такие, как ты, всегда правы.

Ты не умеешь извиняться! – закричал я на нее, ловя кайф от получившегося эффекта. – Хотя я мог понять тебя! Понять, чем ты рисковала, когда я помчался по трассе верхами! Из-за чего вышла из себя! Но нет, я же валенок, тупой! Я не пойму! Или нет, не тупой? – Я сделал паузу. – Да, я не тупой! Я пойму! Это ТЫ не можешь сделать шаг! Унизиться перед тем, кто младше и слабее! Тебе проще организовать войсковую операцию в городе, и не одну, чем признать неправоту и извиниться!

Так ответь, почему я должен относиться к тебе тепло? Почему должен быть благодарен, если ты думаешь не обо мне, а в первую очередь о себе и своей гордыне?

Постояв и не дождавшись ответа, я развернулся и побрел по коридору. Сзади раздался ее окрик:

– Стой!

Я остановился. Обернулся.

– Прости, я была не права, – произнесла она, вкладывала в голос раскаяние, но я видел, что это фальшь. – Я привыкла играть человеческими судьбами и заигралась. Да, мне оказалось проще придумать войсковую операцию, чем извиниться. Доволен?

– Я-то доволен, – усмехнулся я. – Как знающий тебя. Но на сцену тебе нельзя, сторонний зритель не поверит.

Она вспыхнула, но сдержалась.

– Я извинилась. Как ты и хотел. Будешь и дальше дуться?

Я понял: не стоит перегибать. Портить отношения с ней не резон, ибо, какая бы она ни была, а знакомое зло лучше незнакомого. Если вместо нее дадут кого-то другого, я взвою, придется заново «пристреливаться», заново проходить весь геморрой, который мы с ней благополучно миновали. Да и… Ужалить Катарину, как показала практика, я могу, не такая уж она непробиваемая, а каковой будет другая?

– Нет, не буду. Но ты должна меня понять, – начал я, она перебила:

– Я понимаю.

В ее голосе засквозило теплотой. И я не мог найти ни одного фальшивого оттенка в интонации.

– Я плохая. С гордыней. И не люблю никого, кроме себя. Но я исправлюсь. Обещаю.

Согласен, со стороны это звучало дико. Детсадовские какие-то аргументы. Но битва шла не на уровне слов, а на уровне восприятий, интуиций, если можно так назвать. И главный вывод, который я сделал, – она совсем не так безнадежна, как я считал. Я не безразличен ей, она действительно испытывает привязанность и симпатию. И не желает зла. Конечно, проявляется это согласно ее собственному, искореженному корпусом мировоззрению, но порывы в ее душе все же есть.

– Хорошо, уговорила. – Я выдавил тяжелую улыбку.

– Мир? – улыбнулась она и протянула руку.

Я пожал ее.

– Мир.

Мы неспешно бродили по техническим помещениям и стрельбищам, подбирая скафандр, пробуя систему прицеливания и ориентирования на специальных тренажерах и мишенях. Тянули время. Чтобы не сойти с ума, его надо было хоть чем-то занять, на мероприятие собрались еще не все.

Ветераны – особое сословие, прослойка, честно заслужившая себе множество привилегий. Например, явиться не к десяти, как было условлено, а часам к одиннадцати – двенадцати, наплевав на дисциплину и пунктуальность, несмотря на то что военнослужащими они остаются до самой смерти. Для них не существует понятия демобилизации, а звания остаются навсегда. Не «полковник в отставке», например, как у военных, а просто «полковник», в любом возрасте и на любой должности. Потому, пока не подъедут все, испытание не начнется, и плевать на такую условность, как мое личное желание поскорее начать, чтобы не свихнуться в ожидании неизвестного.

– Для чего мне вообще куратор? – спросил я, опуская раскаленный игломет, из которого только что жарил очередями, ставя его на стойку. Отводил стрельбой душу. – Да еще и персональный? Чтоб девчонки не съели? Неужели они такие страшные?

Катарина грустно усмехнулась, протягивая мне оружие, за которое я отвечаю.

– Так и думала, что ты далек от этой темы.

– Почему?

– Опыт. Его у тебя нет. Потому ты не способен оценить угрозы и вызовы. А они весьма серьезные!

Пауза.

– Тебя съедят в первую же неделю, – улыбнулась она. – Ты беззащитен перед нашим контингентом. А сбежать, уйти отсюда после того, как за тобой закроются двери, никто не позволит. – Она скроила кислую мину.

Ее слова меня не впечатлили. Я, конечно, предвидел проблемы, но похоже, она сгущает краски.

– Отсюда подробнее.

– Разумеется! Ладно, пошли, нас вызывают. – Она облегченно вздохнула и направилась к выходу.

Я поспешил за ней. Тяжелый гермозатвор тира, напичканного всевозможным оружием, опустился за нашей спиной. Хотя оружие у них и валяется везде, где только можно, но вскрыть арсенал без ключей и разрешений вряд ли реально.

– Загибай пальцы. – Катарина картинно прокашлялась и начала менторским тоном. – Первое – мировоззренческий конфликт. Ты попадешь в незнакомое место с незнакомыми варварскими порядками и жесточайшей дисциплиной. Ты сам видел, молодняк здесь ходит по струнке, а тебя будут дрессировать наравне с ними, если не больше. Или думаешь, тебе сделают персональную скидку, как ценному сотруднику?

Нет, так я не думал.

– Тебя будут окружать люди с непонятным тебе, но устоявшимся мировоззрением, диким для «гражданки». Ты никогда с таким не сталкивался, не знаешь, какую модель поведения с подобными людьми использовать. Маркиза не в счет, она и для нас странная. Это конфликт?

– Конфликт.

– Ты попытаешься выработать эту модель, но нужно время, период адаптации, и в этот период будешь совершенно беззащитен. Но это только начало, самое первое, что тебя ждет.