Сергей Кусков - Игрушки для императоров. Иллюзия выбора

Старик закачал головой:

– Да, сеньорита. Теперь понимаю. К сожалению, понял это слишком поздно.

– Скажите, вы человек чести? – Ее глаза опасно прищурились.

Профессор сглотнул ком.

– Смотря что вы имеете в виду.

– Если вы дадите слово молчать о своем изобретении, вы нарушите его?

Тот неуверенно пожал плечами. Елена ответила сама, обернувшись к Лее:

– Не нарушит. Он человек слова. Ты оставишь его в живых, Лея. Оставишь и спрячешь. Где – не знаю, но мне кажется, будет лучше, если за пределами планеты. – Затем вновь обернулась к старику: – Дон Мигель, в самом ближайшем будущем я и сеньорита… вон та сеньорита, – она указала на дверь, за которой скрылась Малышка, – под вашим чутким руководством и при помощи ресурсов ее высочества уничтожим все ваши работы. Публикации, открытия, бумаги и наброски, черновики, капсулы и информационные носители. ВСЁ. Во всех частях планеты, где бы они ни располагались. Потом вы даете слово, что никому никогда не обмолвитесь о вашем изобретении. В обмен на это мы спрячем вас где-нибудь в Северной Америке, сделав пластику и сменив документы. И вы будете жить там, ожидая дальнейшего нашего решения на ваш счет.

– Решения? Простите, сеньорита? – не понял он.

– Ваше изобретение может понадобиться, – усмехнулась Елена. – Понадобиться ее величеству королеве Лее. Так понятнее?

Профессор закивал.

– Когда это произойдет, никто не знает, но хотелось бы, чтобы не скоро. Ваша дочь, естественно, останется на планете, как гарантия безопасности. В случае любой мало-мальской утечки с вашей стороны она превратится в вашу бывшую дочь. Причем самым зверским способом, мучиться будет долго. – Елена выдавила свой фирменный оскал. – Так что имейте в виду. Для ЕЕ же безопасности вас снабдят устройством самоликвидации, которое вы сможете активировать в любой момент, на случай если вас поймают и… убедительно попросят сотрудничать. Не важно кто, хоть вражеские разведки, хоть родные венерианские спецслужбы. Убив себя, вы спасете дочь, этот момент я хотела бы особо подчеркнуть. ЛЮБАЯ утечка – и… – Елена провела рукой по горлу.

Профессор вновь кивнул.

– Вам разрешат видеться иногда, но ваша дочь, увы, станет невыездной. Но это небольшая плата за жизнь вас обоих, согласитесь?

Профессор был полностью согласен.

– Значит, договорились. Лея, мы с Малышкой ждем тебя внизу. – Она развернулась и пошла к выходу.

– И зачем ты это сделала? – спросила Лея, с вымученным видом садясь в машину.

Малышка села напротив.

– Это оружие, – усмехнулась Елена. – А оружием не разбрасываются.

– Но он может…

– Не может! – Кончики губ Елены сложились в довольную усмешку. – Не сделает. Ты плохо разбираешься в людях. В ближайшую больницу! – бросила она по внутреннему каналу водителю, ухмыльнувшись Малышкиной распухшей роже.

– Объясни мне, что происходит?! – Елена ворвалась, словно вихрь, сметая все на своем пути.

Лея меланхолично пожала плечами и прикрыла за ней дверь номера, после чего прошла внутрь комнаты и, не включая свет, рухнула в кресло.

М-да, а вид у нее еще тот! Всю спесь Елены как сдуло ветром. Бледная, тощая, с огромными кругами под глазами, скелет, а не человек!

Ей было жаль Принцесску. Она ей всячески сочувствовала, но делать то, что делает сейчас знакомая ей Лея, не могла, а значит, ее долг, как подруги, привести ее в чувство. Да, мать умерла, но к этому событию страна готовилась загодя, все привыкли к мысли о скорой кончине Катарины Веласкес, от дворника и бомжа до ученого и олигарха. Впасть в такую сумасшедшую депрессию после почти годовой подготовки?

А дочь? Да, родила, да, после родов сложно. Но у нее целая куча нянек, служанок, съевших в деле ухода за малютками собаку. В ее распоряжении лучшие психологи не только планеты, но и всей Солнечной системы, способные вытащить из любой послеродовой депрессии. Нельзя вести себя так, нельзя себя запускать! Нет, Елена определенно не понимала, что происходит с Принцесской.

– Что ты хочешь услышать? – похоронным голосом потянула Лея.

Елена сочла за лучшее не начинать кричать и, взяв себя в руки, спокойно спросила:

– Что с тобой?

– Со мной все в порядке. – Лея бегло пожала плечами.

– Нет, не все! – Елену начало пробирать. – То, что мама умрет, не было для тебя сюрпризом! Почему ты довела себя до такого состояния? Торе, да, траур, да! Но не безумие, Лей!

А дочка? Дочь – это счастье! Радость, которая может утешить тебя в горе! Донья Катарина была бы на седьмом небе, успей она подержать на руках твою малышку! Она умирала счастливая, зная, что та скоро родится! А ты? Что ты творишь?

Она задохнулась от возмущения, и стоило немалых сил вновь обрести дар речи.

– Ты забросила государственные дела. Именно сейчас, когда происходит смена правителя, когда твое участие наиболее важно. Ты забросила дочку. Будто это не твое сокровище и это не ты ее родила. Ты ей не рада! Что может быть хуже? Чем ты занята? Ходишь, ноешь, хандришь, гонишь всех прочь! Даже меня! А дела? На кого ты их спихнула? На Сирену? Эту прошмандовку с самомнением, считающую, что должность главы корпуса – это аналог богини-императрицы? Сережу? Иностранца неблагородных кровей, которого всерьез-то никто не принимает? Снова спрашиваю, что ты делаешь?

Лея задумалась, затем тяжко вздохнула:

– Я что, не могу немного похандрить?

Елену затрясло.

– Если ты немедленно не придешь в себя, я сама приведу тебя в порядок!

– Собираешься поднять руку на ее величество? – Вновь усмешка, на сей раз подленькая и надменная, чего за Леей раньше не водилось. – Свою сеньору и повелительницу, которую поклялась защищать, не щадя жизни?

Елена бросила тело вперед, резко, на пределе. Успела, Лея проморгала и не смогла организовать защиту.

– Пусти! Да пусти же, дура! – заливалась криком ее величество, катаясь по полу на животе, выгнув спину. От высокомерия и надменности не осталось и следа. Сразу бы так! Елена крепко сжимала рукой ее волосы и, наступив коленом на хребет, с силой оттягивала их назад, для верности заломив ее величеству еще и правую руку.

– Ты что-то сказала? Что-что? Я не расслышала!

Из глаз Леи покатились слезы. Она зарыдала, переходя на непереводимый испанский, говорить на котором не позволяла себе даже в лучшие годы их бытности в корпусе, за что и получила прозвище. И, только видя, что подруга пришла в себя, Елена отпустила ее.

Лея тут же сбилась в комок и отползла в сторону, пытаясь утереть слезы.

– Ваше величество в норме? – спокойно поинтересовалась Гарсия, садясь в кресло.

– Я тебе это никогда не прощу! – злобно выдавила Лея.

– Больно нужно мне твое прощение! – усмехнулась Елена и протянула руку к стоящей на столике бутылке. Понюхала. Коньяк. Недурно! Не мудрствуя, налила себе полный стакан и залпом выпила половину, почти не чувствуя тошнотворный взрыв внутри.