Игорь Негатин - Лишнее золото. Судьбы цвета хаки

– Совершенно не переживаю.

– Вот и прекрасно…

Я врал. На самом деле меня слегка колотило. Да какое там «слегка»! Нет в этом ничего приятного – сидеть и ждать, когда тебя посадят на тележку и отправят прямиком в зеркало, скрывающее за собой черную дыру. Кто знает, что меня ожидает по ту сторону зазеркалья? Перед глазами встала недавняя картина – размазанные по сиденьям обрывки мяса, клочья одежды и кровь, медленно стекающая с грузовой аппарели. Дьявольщина! Я покосился на Густава, который в этот момент что-то переключал на пульте. Парень, видно, почувствовал мой взгляд – он поднял голову и, усмехнувшись, подмигнул. Я машинально кивнул в ответ и, откинувшись в кресле, закрыл глаза – будь что будет!

Перед глазами мелькали картины из прошлого, словно я смотрел киноленту, посвященную моей жизни. Восемьдесят третий год, палящее солнце Бейрута. Не помню: кажется, это было 23 октября? «Хизбалла» рядом с нашим штабом взорвала две машины. Да, именно двадцать третьего. Воскресенье. Тогда погибло около двухсот американцев и семьдесят четыре француза. От некоторых осталось так мало, что эти останки можно было собрать ложкой в солдатский котелок. Еще несколько картин… Африка… Вот старина Джузеппе. Он сидит под небольшим навесом, тихо ругает жару и листает какую-то книгу. Неторопливо читает, смахивая с ее страниц песок и сигаретный пепел. Сейчас выплюнет окурок, поднимет голову и, ухмыльнувшись, спросит: «Сержант, а ты знаешь, откуда произошла твоя фамилия?»

Неожиданно в памяти всплыл Заир. Перед началом той операции мы не спали около полутора суток, и это ожидание выматывало сильнее марш-бросков. Когда утром 19 мая поступил долгожданный приказ, эмоций вообще не осталось. Словно в насмешку, в последний момент перед стартом отказал один из двигателей «Трансаля», и нас, третью роту, запихнули в переполненный «Геркулес», словно норвежскую селедку в бочки. Даже вечно улыбающийся Пеппино и тот перестал скалить зубы и заткнулся. А потом…

– Время. – Я открыл глаза: передо мной стоял Густав. – Время, Поль.

Мы вышли в машинный зал, где находилась тележка с уже хорошо знакомыми пластиковыми креслами. Три из них были заняты – на них лежали мои сумки с вещами и рюкзак. Оружие, которое я выбрал в арсенале, было уложено в продолговатый железный ящик, поставленный в конце платформы.

– Здесь ваши новые документы и пакет, который передадите на той стороне. – Техник подал мне небольшую папку. – Вас уже ждут.

– Хоть где-то меня ждут, – буркнул я и уселся в кресло. Застегнул ремни безопасности, поерзал, устраиваясь поудобнее, словно настраиваясь на долгую дорогу. Следом за мной на платформу взобрался Густав. Проверил ремни и похлопал меня по плечу.

– Сейчас я включу установку. Видите лампочки? Сейчас там горит красная. Как только увидите, что зажглась желтая, – значит, связь установлена. Когда загорится зеленая, то включится сирена и платформа поедет вперед. Задержите дыхание и не нервничайте. В общем – все будет хорошо! Удачи!

21 год по летоисчислению Нового мира.

Шато Нардин

Поль проснулся задолго до рассвета. Словно что-то толкнуло, сметая в пропасть обрывки сновидений и не дающие покоя мысли. Казалось, даже во сне он продолжал обдумывать маршрут, отмечая красными точками опасные отрезки пути. Знакомое чувство. Как и пульсирующая боль в висках, словно метроном, мерно разрезающий время на короткие эпизоды «до» и «после». Так уже бывало, и не один раз, когда впереди ждала работа, требующая не только тщательного планирования, но и (что греха таить!) простого везения. Тихо прийти и так же незаметно вернуться обратно – дело на первый взгляд нетрудное. Но это горы, где нет прямых дорог и коротких путей. Где в чужаков сначала стреляют, а потом спрашивают о цели визита. Горы, где до сих пор с содроганием вспоминают десятый год, когда из-за кровной мести чуть не разгорелась война…

Перед глазами встал план маршрута, над которым Нардин провел не один вечер. Вот она, «точка невозврата». Прорваться через кишлак, находящийся у перевала, можно. С боем или без него, но шансы есть. Дорога назад – вот что самое тяжелое. Другого пути нет… Через перевал только одна тропа, и она под контролем горцев. Дьявол раздери, но кто пятнадцать лет назад мог знать, что мир так разделится? Поль нащупал портсигар, лежащий на тумбочке, и закурил.

Абреки даже здесь, в Новом мире, не изменили своим старым привычкам. Так же торговали наркотиками, грабили и снабжали рабами плантации на Диких островах. Современные невольники – переселенцы, захваченные на дорогах, жители небольших городков и ферм, находящихся в стороне от крупных военных баз. Для людей, живущих в предгорье, разбойные налеты были делом привычным. Правда, это ничего не меняло – нельзя жить в постоянном напряжении, ожидая нападения или выстрела в спину. Поль вспомнил одну командировку, когда они ошвартовались у небольшого рыбачьего хутора. На воротах были развешаны человеческие кишки, а в доме лежало несколько обезображенных трупов…

За окном стояли предрассветные сумерки. Пора вставать. Дел на сегодня много. Поль поднялся, не спеша принял душ, побрился и спустился на первый этаж. Через кухонное окно, выходящее на веранду, Нардин увидел Карима, разложившего на небольшом столе части винтовки. Алжирец устроился в удобном плетеном кресле и задумчиво смотрел туда, где в темноте прятались горные вершины. Приготовив две чашки кофе, хозяин вышел во двор и молча поставил их на стол. К пряному запаху кофе добавились запах оружейного масла и свежий аромат просыпающейся природы. Букет, достойный внимания парфюмеров.

– Не спится? – покосился на него Карим.

– Да, ноет что-то внутри. Наверное, от старости.

– Знакомо. У меня тоже кости ноют, словно непогоду чувствуют. Или драку.

– Скорее, драку, – кивнул Нардин.

– Ты для этого Никиту с собой берешь?

– В смысле?

– Медведь, мы с тобой не первый год знакомы. Ты всегда рассматривал все возможные варианты. Плохие – в первую очередь.

– Да. Если что – у него должен быть шанс вырваться. Несмотря ни на что. Иначе это бессмысленно. На побережье его прикроют, но до берега надо будет добраться. Он молодой и сильный.

– Понимаю, – Карим задумчиво прищурился, – пожалуй, ты прав.

– Хочешь отказаться от поездки? Я пойму.

– Ты дурак, Медведь! – Мужчина поднял на него карие, почти черные глаза. – Чтобы я пропустил такую вечеринку?! Не дождешься.

– Иначе бы не позвал…

– Иль а’краба у’хт иль-ха’ййа [19], – вздохнул алжирец.

Еще полчаса – и над горным хребтом встанет яркий круг солнца, разгоняя серую хмарь прерий. Уже сейчас слышны голоса просыпающихся птиц. Вот одна захлопала крыльями, будто разминаясь после долгого сна. От земли потянуло сыростью…