Павел Молитвин - Сумеречный септет

— Да Бог с ним, с экспериментом Унга. — Десто взял у меня бутылку и некоторое время рассматривал на свет ее содержимое. — Не в Унге дело. Сама-то Станция в то время была не такой уж страшной штукой — скорее детонатором, поводом ко всеобщей свалке, драке всех со всеми. Вот сейчас это уже бомба, а лет через сто… — Десто поднялся на ноги и, словно горн, словно трубу, зовущую народы на Страшный суд, приложил к губам горлышко бутылки. Отхлебнул и во весь голос хрипло заорал: — Господи, услышь меня и не допусти этого! Покарай нас, уродливых пасынков твоих, овец заблудших, но сохрани мир! Сохрани Андебару, Тристогому и Планету! Разве так уж виновны они перед тобой, Господи?! Если и правда Всеведущий ты и Всеблагой, помилуй их ради тебя самого. Ибо кто из уцелевших станет молиться тебе и захочет идти в кущи твои райские, зная, что ты допустил гибель невинных?!

— Не порть вечер, пожалей наш слух, — сказал молчавший все это время Хильмо, отнимая бутылку у зашедшегося в кашле Десто.

Снова, в который уже раз за день, начал накрапывать дождь.

— Ну что, горе-супермены, времени в обрез. — Эрнест взглянул на часы. — А нам еще надо взять гранаты в жилых комнатах и разворотить дубль-пусковую.

— Едва ли это поможет. Мы ведь не придали значения разгрому в центральной операторской, а старик, вернувшись на Станцию, потрудился там на славу.

— Мы оставим записку.

— Она истлеет, или ее сожрут крысы.

— Пусть, но я считаю, что мы должны сделать все возможное, чтобы новые мечтатели, стремящиеся ко всеобщему благоденствию и благополучию, придя сюда, не смогли запустить Хронопрокалыватель и не повторили нашей ошибки. Запасы энергии растут с каждым годом, и если лет через пятьдесят-семьдесят здесь снова появятся деятели вроде нас, — боюсь, очередную войну на Планете начинать будет некому.

— Думаешь, Бруно не сумеет предупредить Столицу?

Эрнест пожал плечами и отвернулся.

— Пошли. — Хильмо, отбросив пустую бутылку, встал рядом с Эрнестом.

— Вот тебе и путь к счастью, — горько ухмыльнулся Десто.

Эрнест с Хильмо подняли старика и понесли к главному зданию Станции.

— Поэт! — хмыкнул Десто и двинулся следом за ними.

Я откинул капюшон штормовки, подставил голову под теплый дождь. Вода бежала по волосам, по лицу, капала за воротник. Надо было идти, и все же я медлил, не в силах отвести взгляд от кроваво-красных огней, усеявших мачты разрядников. Сумрак вокруг них был гуще, плотнее — казалось, он клубится, беззвучно бурлит, наливается мощью, копя тяжелую безумную ярость, чтобы в урочный час обрушить ее на нас. На мир, который его породил.

1991 г.