Антон Орлов - Пожиратель Душ

Постелька для Заиньки нашлась наверху. Такая, как Мамочке нравится – нарядная, чистенькая, с шелковыми подушками и оборками на покрывале. Если бы Мамочка была здесь, она бы своего умного пусеньку похвалила!

Он повозился, устраиваясь посреди мягкого ложа, словно в гнезде. Задремал, сквозь сон улавливая окружающие звуки: постелька красивая, и он все сделал правильно, однако место чужое, поэтому надо быть настороже.

Немного поспать, восстановить силы.

Злой Человек не уйдет. Мардарий его догонит и загрызет, потому что нельзя Мамочкиного Заиньку в окно выбрасывать!

Ксават цан Ревернух, исполнительный и строгий министерский чиновник, таял, как снеговик, слепленный на праздник солнцеворота в императорском Зимнем парке. Была вполне убедительная личность, обладающая множеством индивидуальных черточек, вписавшаяся в респектабельное общество – и вдруг на ее месте рыхлый грязноватый сугроб, и оттуда, отряхиваясь, вылезает старый пройдоха Клетчаб Луджереф, который самого Короля Сорегдийских гор вокруг пальца обвел! И в охотку, чтобы все его заметили – хасетанские уважают тех, кто умеет показать себя людям, и нельзя – еще не отпала нужда в маскировке.

Клетчаб, столько лет замурованный внутри высокородного господина цан Ревернуха, взбунтовался и рвался наружу. Терять-то нечего. После скандала с высочайшим советником Варсеортом цан Аванебихом и состряпанного Виленом доноса обратно на службу путь заказан.

Он продолжал оставаться Ксаватом главным образом из-за охотников, потому что ребята они крутые и щепетильные – сочетание, смертельно опасное для окружающих.

В то же время в этой отмирающей оболочке появлялось все больше щелок и прорех, не случайно Ксават все чаще ловил недоуменно-презрительный взгляд Келхара – высокородный мерзавец что-то почувствовал! С ним надо держать ухо востро. Донат неспроста хвалил его за способности к ворожбе.

Надо ли говорить, что Клетчаба охотники раздражали хуже штанов, которые сдуру почистил скипидаром? Друг с дружкой только на «вы», никакого панибратства! Оба соблюдают иерархию: Келхар «выкает», потому что Донат его учитель и вдвое старше, Донат – потому что он человек простого происхождения, а цан Севегуст высокородный, вот так-то. И разговоры у них – с души воротит, какие культурные! Словно специально стараются Клетчабу Луджерефу нос утереть.

А с Элизой оба какие галантные! Келхар любезничает, робеет и вовсю выкаблучивается, как будто перед ним не срань, которую в Окаянном мире выбросили за ненадобностью, а фу-ты ну-ты девица из богатой семьи. Донат тоже не отстает, постоянно проявляет трогательную заботу, все равно как о родной племяннице или внучке. Вишь как взъелись, когда Ксават предложил ее в качестве приманки использовать!

И ведь переманили дрянь-девку – она теперь вовсю суетится, чтобы им угодить, научилась готовить ихние любимые кушанья, с восторгом слушает охотничьи байки, за любую подсобную работу сама хватается. Для Ксавата, благодетеля своего, никогда так не старалась… Эти подлецы всячески показывают, как они благодарны ей за помощь и как ценят ее женское общество, а что Ксавату от злости плеваться хочется – всем троим наплевать.

Доконали его тем, что облыжно обвинили в убийстве. Мол, пока Донат с Элизой ездили в город, а Келхар ходил на разведку, он якобы порешил Ника, мертвое тело и мотоцикл где-то в кустах припрятал, чтобы создать видимость побега – нет времени искать и разбираться, оборотень уходит.

Да Келхар же сам все это сделал! А после подошел, разбудил пинком (словно перед ним не высокородный цан Ревернух, а какое-нибудь быдло) и с недоброй улыбочкой поинтересовался, куда делся пленник.

Ксават помнил, как допрашивал свою жертву, помнил, как его сморила внезапная сонливость. Не иначе «способный к ворожбе» Келхар каким-то образом усыпил его, чтобы совершить черное дело без свидетелей. Все-таки завидовал этот урод миловидному Нику, жестоко завидовал, только очень уж глубоко свою зависть запрятал!

– Господин Ревернух все допытывался у парня, что наш персонаж говорил о его выдающейся особе, – свою версию Келхар излагал с ледяным спокойствием, игнорируя выпады Ксавата. – Видимо, допытался. Видимо, господину Ревернуху есть что скрывать. После убийства он оставил на виду веревки, измочалив концы – чтобы мы подумали, что пленник сумел перетереть их о камень, – а сам притворился спящим. Или, возможно, он действительно заснул, а этот Ник освободился от веревок и ушел?

– Это вы в последний раз его связывали! – победоносно выкрикнул охрипший от оправданий Ксават. – Значит, так хорошо связали!

– Узлы целы, – заметил Донат – отойдя к машине, он при свете фар изучал обрывки. – Здесь именно перетерто, но веревки-то были хорошие.

– Да ничего он не мог перетереть! Он же был слаб, как червяк, третий день ничего не жрал! Это ваш Келхар его укокошил!

– Или вы, – усмехнулся Келхар.

– Донат, ну, какая разница, кто? – подумав, что затевать сейчас свару – себе дороже, вздохнул Ксават. – Вы же все равно собирались гаденыша убить. Днем раньше, днем позже…

– Я вынес ему приговор по закону охоты, – проворчал Донат, похожий в темноте на громадную и страшную нахохлившуюся птицу. – Если мы убьем дичь, я бы дал ему разок по шее и отпустил на все четыре стороны. Если нет, он бы подвергся справедливому наказанию. А кто-то из вас убил его просто так, совершил уголовное преступление!

– Это Севегуст, – сказал Ксават.

– Это Ревернух, – сказал Келхар.

Вот такая срань. Убийство произошло при лунном свете, поэтому Лунноглазая Госпожа знает, кто виноват, а на кого возвели напраслину. Хорошо бы она прогневалась и покарала Келхара. И Безмолвный знает, ибо ему ведомы все людские тайны и секреты, да только он ни с кем информацией не делится.

Теперь, когда избавились от Ника, можно было безбоязненно заезжать в деревни, даже в те, где есть цепняки. Кое-где жители видели одинокого мотоциклиста с веселыми глазами болотного цвета, копной длинных бурых волос и рваной раной на плече. Обычно он просил кого-нибудь помочь с перевязкой, за что щедро платил и делился лекарствами – отменные лекарства, как рукой всякую хворь снимают.

Видели и здоровенную черную собаку в золотом ошейнике, усыпанном самоцветами. В одной деревне девочка лет десяти сказала, что это была не собака, а вылитый грызверг, совсем как в книжке на картинке, но взрослые от нее отмахнулись. Если мотоциклиста поминали добрым словом, то окаянного пса ругали на все корки – там поросенка утащил, здесь на овец напал, а когда в него стреляли, пули уходили мимо, словно волшебство какое.

– На грызверге ошейник с оберегом, – предположил Донат. – Защита от пуль. Возможно, это один из тех знаменитых ошейников, которые были изготовлены для императорских грызвергов в стародавние времена.