Алекс Орлов - Схватка без правил

И одно, и другое нападение были отбиты, однако противник беспокоил эскадру на протяжении всех восемнадцати часов движения. У экипажей урайских судов не было ни одной спокойной минуты, поскольку примарская авиация, не считаясь ни с какими потерями, атаковала огромные корабли раз за разом. В ход шли торпеды, сдвоенные и строенные ракеты «лингер», старые баржи, груженные списанными донными минами, по которым суда урайцев были вынуждены открывать шквальный огонь.

Позже примары принялись бросать на врага корабли, набитые обычным мусором, но и их урайской эскадре приходилось расстреливать со всей основательностью.

Наблюдая за складывающейся ситуацией, адмирал Сванг понимал, что теряет очки, а его противник их набирает. И хотя эскадре удалось уничтожить почти семь тысяч судов малой авиации, давление оставшихся пяти тысяч единиц не ослабевало. Места погибших машин занимали резервные, а когда их не хватало, примары формировали сводные отряды.

Зенитчики-урайцы уже валились с ног, а орудия главных калибров были не в состоянии выставить огневой заслон – теперь они приберегали заряды для крупных целей.

Крепко досталась и урайским рейдерам, которые из-за слабости их собственной малой авиации контратаковали противника в лоб, принимая удары торпед и «лингеров». Из двух сотен судов восемьдесят три рейдера были разбиты полностью и еще около тридцати едва передвигались. В их командах скопилось много раненых, и боеспособными эти суда назвать было нельзя. Из тех рейдеров, которые выглядели достаточно хорошо, лишь немногие могли продержаться в бою более пятнадцати минут – их боезапас был истрачен.

Минные корабли, на которые возлагались большие надежды, оставались бездеятельными из-за слишком плотного характера столкновений, которые больше напоминали абордажные схватки. В таких условиях применять минные сети было невозможно из-за опасности поразить своих.

Не помогли адмиралу и РЛС-корабли, которым следовало выставлять помехи для систем наведения противника. На тридцать урайских РЛС-судов примары выставили не менее двух сотен – они двигались вместе с урайской эскадрой, находясь на безопасном расстоянии, и сводили на нет все попытки урайцев помешать обстрелу их кораблей.

– Итак, господа офицеры, – произнес адмирал Сванг, стоя перед своими помощниками, собравшимися в полном составе. – В относительном порядке у нас сохранились ударные бронированные средства – эрцкрейсеры и их линейные собратья. Это большая сила, и при правильном ее применении мы сметем врага с его позиций. Правда, о рейдах на фланги других фронтов можно забыть. Мы слишком поиздержались.

Адмирал замолчал, и слышно было только попискивание компьютерных блоков, продолжавших загружать свежие данные.

– Если вопросов нет, господа, начинайте раздавать схемы. Через полчаса мы атакуем...

По другую сторону фронта находилась эскадра адмирала Маккормака, который славился своим неуживчивым характером, особенно во взаимоотношениях с руководством. Маккормак не признавал никаких аргументов, кроме военной целесообразности, а потому мнения о нем были противоречивы.

Адмирал никогда не жалел человеческую жизнь, считая людей боевым ресурсом, однако в случае необходимости был готов эвакуировать каждого солдата, исходя из соображения, что солдат – это прежде всего дорогое имущество.

В боях против урайского флота Маккормак, как правило, одерживал победу, а если это не получалось по причине превосходства противника, умело отводил свои суда, ставя противнику ловушки и вынуждая его держаться на расстоянии.

За время своей военной карьеры Маккормак, получивший звание адмирала с большой задержкой, прослыл чем-то вроде спасателя, которого бросали на опасные участки разных фронтов, туда, где другие военачальники довели ситуацию до критической.

Впрочем, случалось, Маккормак отказывал Генеральному штабу, если видел, что ничего сделать уже невозможно.

Специализация «спасателя» отражалась на внешнем виде адмирала и на его образе жизни. Ему до водилось по трое суток без сна стоять на мостике флагмана, и потому во времена самой напряженной работы Маккормак «воевал» в толстом морском свитере и в солдатских ботинках. Щегольство флотских офицеров он не поощрял, возможно, потому, что сам был невысокого роста и к своим пятидесяти годам потерял половину волос.

Практически все, кто знал Маккормака, привыкли видеть его с сигарой. Не выпуская ее изо рта, он отступал, атаковал, совершал обводные маневры, а если ситуация заходила в тупик, адмирал прикладывался и к бутылке.

Буквально каждый на флоте слышал о случае в битве у Конорских Ворот. Тогда Маккормак после изнурительных многодневных переходов с целью избежать встречи с противником атаковал наконец с удобного положения и разгромил урайскую эскадру. А когда буквально через десять минут после финального залпа ему позвонили из Генерального штаба, Маккормак не мог связать и двух слов, настолько был пьян.

Когда его перебросили на линию Эмпирея – Дирикантос и попросили атаковать урайскую эскадру на пункте сбора, адмирал отказался:

– Я не собираюсь нападать на них там, куда они могут подвести любое количество резервов. Я лучше сыграю с ними на своем поле – вот тут, прямо у Эмпиреи.

– Но адмирал! – воскликнул один из стратегов штаба. – Если мы потеряем Эмпирею, нам придется спрямлять линию фронта и оставить четыре развитых планеты!

– Мы потеряем их еще скорее, если угробим все корабли фронтовой группировки.

Как бы там ни было, но Маккормаку доверяли и его условия были приняты. Он с ходу развил необычайную активность и решил смешать противнику все карты, еще когда тот только намекал на свои будущие действия. Именно тогда все силы малой авиации были брошены на пиратство. Эскадрильи «вирнетов» стали забираться в самые глубокие тылы и громить урайские базы, «выжигая» тыловую основу врага.

Пока проводились эти локальные акции, адмирал Маккормак получал затребованные списки устаревшей техники и боеприпасов. С отдаленных стоянок собирались старые суда, причем из некоторых даже не выгружали мусор.

Наблюдавшие за действиями адмирала офицеры снабжения писали в Генеральный штаб доносы, полагая, что Маккормак сошел с ума, однако там к причудам адмирала отнеслись более спокойно, поскольку слышали о нем еще и не такое.

Помимо старых барж Маккормак взял на вооружение своей эскадры трансрейдер «Абердин», стоявший на приколе не один год. В одной из битв «Абердин» получил жестокие повреждения, и судно списали на металлолом, однако его лазерные орудия уцелели, и от такой мощной поддержки адмирал решил не отказываться.