Сергей Данилов - Произвол судьбы

Я встряхнул Нейла за плечи и рывком поставил на ноги.

— Прекрати ныть и объясни толком! — прохрипел я, пытаясь подавить приступ кашля, которым уже привычно сопровождалось каждое мое движение или слово.

— Пойдем скорей, а то они убьют Гунарта Сильного! — закричал Нейл, таща меня за рукав, который после всех моих похождений грозил оторваться и остаться у него в руках. — Я тебе по дороге все расскажу!

— Смотри, если опять наврешь! — пригрозил я Нейлу и последовал за ним вниз по приставной деревянной лестнице, а потом опять по лабиринту коридоров.

По дороге сквозь всхлипывания и причитания Нейл рассказал мне следующее. Бывшие каторжники ждали меня. Что им было от меня надо, Нейл не знал, но расходиться по домам они не собирались. Нейл предполагал, что у большинства из них, как и у него самого, нет ни дома, ни семьи. Когда Гунарт нес меня из Задохлого тупика, была ночь и люди, опасаясь призраков, выходящих по ночам из ущелья, собрались в зале охраны. Так называлась пещера у входа на рудники, где мне пришлось драться со стражниками-орками. Гунарт издали услышал их голоса, потому и отнес меня в Орлиное Гнездо — площадку на скале. Он ведь не знал, что на уме у этих людей. Когда утром Гунарт пошел за лекарем, люди не обратили на него особого внимания, но этот треклятый лекарь, который раньше занимался только тем, что указывал надсмотрщикам, кого следует принести в жертву призракам, получая в награду часть имущества этой жертвы, был страшно зол. После того как все каторжники оказались на свободе, а надсмотрщики убиты, он остался без работы. А тут еще Гунарт ничего не заплатил ему. И он с горя подсел к первой попавшейся ему компании, праздновавшей свободу, напился и начал рассказывать всем и каждому, как коварный Гунарт нарочно завел меня в Задохлый тупик, чтобы забрать себе мое золото. Лекарь не знал, кто я, но каторжники по его описанию поняли, о ком идет речь. А поскольку все знали, как Гунарт Сильный меня ненавидит, лекарю поверили. Гунарт появился не вовремя. Освобожденные невольники, воспылавшие жаждой мести, набросились на него, связали и повели к ущелью Потерянных Душ, чтобы сбросить вниз. И обязательно сбросили бы, если бы Нейл не поклялся до полудня привести меня.

Мое появление было встречено приветственными криками, и я снова почувствовал себя не обиженным мальчишкой с распухшей скулой и заплывшим глазом, стыдящимся своих синяков, а наследным принцем Фаргорда, уже три года носящим прозвище Быстрый Клинок, — героем, о подвигах которого распевают песни бродячие менестрели. Я с самой приветливой улыбкой помахал рукой, искренне надеясь, что на этот раз говорить ничего не придется.

Хотя Нейл и тащил меня к ущелью, вопя во всю глотку: «Дорогу принцу Рикланду!», его вопли лишь привлекали к нам новых людей, и вскоре толпа окружила меня плотным кольцом, оттеснив Нейла куда-то назад. Ближайшие ко мне люди пытались рассказать мне, из-за чего они попали на рудники, но, поскольку говорили они все одновременно, ничего понять было невозможно. Хорошо, что один из них, насколько я припомнил, начальник охраны одного из завоеванных мной замков, прикрикнул на расшумевшуюся толпу и торжественно произнес:

— Великодушный принц Рикланд Быстрый Клинок! Ты вернул нам свободу, и мы перед тобой в неоплатном долгу! Мы не можем отплатить тебе ничем, кроме собственных жизней. Возьми нас в свою доблестную армию, и мы станем служить тебе верой и правдой!

Признаться, я безмерно удивился. Нельзя сказать, что я никогда не слышал подобных предложений, но обычно они исходили от сбежавших из дома в поисках приключений малолеток. Здесь же в основном были взрослые мужчины — бывшие наемники, проданные на рудники предприимчивым Крайтом, несколько разбойников, решивших начать новую жизнь, да охотники из деревень, сожженных лордами вроде Урманда или самозванцем, присвоившим мое имя. Я хотел было объяснить, что никакой армии у меня нет и никогда не было, а те немногочисленные славные воины, которые иногда составляют мне компанию в некоторых похождениях, всего-навсего наемники из королевской охраны моего отца, но не успел я открыть рот, чтобы все это втолковать бывшим каторжникам, как у меня опять начался приступ кашля. Меня тут же пригласили к огню, налили кружку подогретого разбавленного вина с каплей какого-то зелья, которое, по словам старика, пожертвовавшего его для меня, раздавал каторжникам один волшебник, пришедший на рудники давным-давно, еще до появления в Эльмарионе дракона. Волшебник тот хотел вылечить всех невольников, но орки схватили его и сбросили в ущелье Потерянных Душ.

Зелье подействовало почти мгновенно. Сразу стало легче дышать, кашель уменьшился, и я смог разговаривать, не делая остановок после каждого слова. Правда, меня тут же замутило от присутствующей в нем магии, и от предложенной еды пришлось отказаться. Я бы и пить не стал, если бы кто-то не сказал с ухмылкой, что я по молодости свалюсь после первой же кружки их крепкого вина. Вино действительно было невероятно крепкое и отвратительное на вкус, не иначе его позаимствовали из запасов орков. Оно моментально ударило в голову, и я, хоть и не свалился ни после первой кружки, ни после последней, зато почувствовал себя почти счастливым в обществе таких замечательных людей. Я любил всех этих грязных, заросших и вшивых каторжников, как родных, по крайней мере, гораздо больше, чем дядюшку Готрида или кузена Имверта, был готов принять их на службу, платить им вдвое больше, чем отец своим наемникам, и лично заняться их обучением. Я уже не помнил, что шел на выручку Гунарту, меня гораздо больше интересовало, сколько у меня людей и насколько хорошо они владеют оружием. После очередной кружки я решил с помощью неожиданно оказавшихся в моем распоряжении людей уничтожить самозванца. Вот тут-то и выяснилось, что на сотню человек из оружия имеется не больше трех десятков орочьих сабель. Я так и прыснул: хороша же будет картина — оборванный принц с подбитым глазом во главе вшивой гвардии, вооруженной рогатинами и дрекольем.

Где достать оружие, я плохо представлял, разве что можно было послать кого-нибудь в кузницу Гунарта перековывать кандалы на мечи. «О боги Хаоса! — ужаснулся я своей забывчивости. — Бедняга Гунарт! Надеюсь, его еще не скинули в ущелье?»

По моему приказу тут же привели Гунарта, связанного таким количеством веревок, что он был похож на кокон огромной бабочки. Гунарт был зол, как все демоны преисподней.

— Надо было бросить тебя в Задохлом тупике, — сказал он мне вместо благодарности, когда с него сняли веревки и он оказался на свободе.

— Конечно, — согласился я. — Если бы тебе не взбрело в голову спасти мне жизнь, мне не пришлось бы сейчас спасать твою. Зато теперь мы почти что квиты.