Сергей Мусаниф - Имперские танцы

– Адекватно. Я ненавижу их в ответ.

– Кроме того, вы их убиваете.

– Разве?

– Оголите ваш правый бицепс.

Юлий закатал рукав рубашки и продемонстрировал капеллану правый бицепс. На правом бицепсе Юлия были вытатуированы миниатюрные черные черепа.

– Что это такое? – спросил Рабинович.

– Миниатюрные черные черепа, – объяснил Юлий. – Татуировка.

– Что она означает?

– В сущности, это всего лишь ребячество, ребе.

– Но что означает это ребячество?

– Сбитые, – сказал Юлий.

– Сбитые корабли противника? – уточнил Рабинович.

– Да, – сказал Юлий.

– И сколько черепов украшает ваш бицепс?

– Тридцать восемь.

– Давайте уточним, – сказал Рабинович. – Вы сбили тридцать восемь судов противника. Что это означает?

– Что я хороший пилот.

– Это означает, что вы – убийца.

– Разве? Я сбиваю корабли, но не расстреливаю катапультировавшихся пилотов.

– Тем не менее, каковы шансы пилота выжить после того, как вы сбиваете его корабль?

– Это зависит от корабля, ребе.

– Не увиливайте от ответа, капитан.

– Шансы небольшие, – признался Юлий.

– Вы – убийца, – подытожил Рабинович.

– Я – пилот, – сказал Юлий.

– Вы убиваете людей.

– Я делаю свою работу.

– Вам стало легче, капитан?

– Нет, а с чего бы?

– От правильного осознания того, чем вы занимаетесь.

– Послушайте, – сказал Юлий. – Я не питаю никаких иллюзий по поводу того, чем я занимаюсь. Именно поэтому меня и тянет застрелиться.

– Что вам больше не нравится – убивать людей или возможность быть убитым самому?

– И то и другое, – сказал Юлий. – Но, положа руку на интимные части моего тела, я готов признать, что мне до чертиков не хочется, чтобы меня убили.

К удивлению Юлия, Рабинович не стал делать ему замечания по поводу ругательств.

– Вы боитесь смерти? – спросил Рабинович.

– А вы не боитесь?

– Не боюсь.

– Почему?

– Вера в Господа охраняет меня от этого страха.

– До свидания, – сказал Юлий. – Нам с вами больше не о чем разговаривать.

– Почему же, капитан?

– Потому, что либо мы разговариваем на разных языках, либо вы лицемер.

– Вы не можете сейчас уйти, капитан.

– Почему еще, ребе?

– Потому, что я вас не отпустил, капитан. Хочу вам напомнить, что я старше вас по званию.

– Для меня это новость.

– Представьте себе.

– Черт побери. – Юлий сел обратно в кресло. – Чего еще вы от меня хотите?

– Вы ненавидите повстанцев?

– Да. Разве это неправильно?

– Неправильно.

– Я должен возлюбить повстанцев?

– Нет, не должны.

– Тогда я не понимаю, чего вы от меня хотите.

– Я хочу, чтобы вы поняли, что повстанцы являются орудием Господа, который посылает вам испытание.

– Мне?

– Да.

– Испытание?

– Да.

– Зачем?

– Чтобы испытать вас. Чтобы понять, что вы из себя представляете.

– Ребе, вы ведете подрывную деятельность.

– Каким образом?

– Вы только что заявили, что повстанцы – орудия Господа, а я с ними воюю. Воюю с орудиями Господа. Тогда кто я есть, если следовать формальной логике? Кто воюет с Господом? Дьявол. Тогда кто я? Посланник дьявола? Но в то же время я являюсь военнослужащим Империи, и не просто военнослужащим, а офицером. Таким образом, вы заявляете, что имперские офицеры – посланники дьявола. Признавайтесь, сколько вам платят повстанцы за то, что вы сеете такие мысли в наших умах?

– Вы меня неправильно поняли. Повстанцы – орудия Господа, но и вы тоже – Его орудие.

– Вы еще и еретик? Теперь вы заявляете, что Бог не знает, чего творит, раз его орудия уничтожают друг друга.

– Вы понимаете все слишком буквально.

– Это потому, что у меня от природы въедливый аналитический ум.

– Вы насмехаетесь надо мной.

– Нет, клянусь Аллахом.

– Вы клянетесь Аллахом в присутствии иудея?

– Я – атеист седьмого дня, – напомнил Юлий. – Мне по фиг, кем клясться.

– Вы будете гореть в геенне огненной.

– Здорово вы меня утешили.

– Вам не нужно мое утешение. Вы пришли сюда только потому, что так вам приказал полковник Ройс. Вы – эгоистичный, самовлюбленный аристократичный ублюдок с нарциссовым комплексом, трясущийся за свою шкуру и морочащий всем голову!

– Я рад, что вы это поняли, – сказал Юлий. – Мне кажется, таким, как я, не место в армии нашего великого императора.

– Таким, как вы, место на самой дрянной, вонючей, ублюдочной военной базе, находящейся в самой глухой дыре на задворках Империи!

– Он назвал меня эгоистичным, самовлюбленным аристократичным ублюдком с Нарциссовым комплексом, трясущимся за свою шкуру и морочащим всем голову, – пожаловался Юлий. – Поднимаю на пять и меняю две карты.

– Но ты такой и есть, – сказал Клозе. – Поддерживаю и поднимаю еще на пять.

– Я – пас, – сказал Карсон.

– Я тоже, – сказал Дэрринджер.

– А я еще поиграю, – сказал Малышев.

– Отлично, – сказал Юлий. – Чем больше народу, тем больше банк. Еще этот тип назвал нашу базу самой дрянной, вонючей, ублюдочной военной базой, находящейся в самой глухой дыре на задворках Империи. Еще пятерочку сверху.

– Наша база такая и есть, – сказал Клозе. – Поддерживаю.

– Играю, – сказал Малышев.

– Еще ему не нравятся мои татуировки. Наверное, он считает, что я пижон.

– Но ты и есть пижон, – сказал Клозе.

– У тебя такие же татуировки.

– Это потому, что я тоже пижон.

– Поднимаю на десять.

– Поддерживаю.

– Для меня это слишком круто, – сказал Малышев и бросил карты.

– Слабак, – сказал Юлий. – Еще двадцатку.

– И пять сверху.

– Твои пять и еще двадцатку.

– По-моему, ты блефуешь.

– Есть только один способ это выяснить.

– Поддерживаю. Вскрываемся.

– Ты первый.

– Две пары.

– Полный дом, – объявил Юлий и сгреб деньги со стола. – Еще партию?

– К черту, – сказал Клозе. – Я знал, что не надо тебя приглашать. Ты нас попросту обчистил.

– Где ты был ночью? – поинтересовался Карсон. – Я заходил часа в два, хотел стрельнуть у тебя сигарет.

– Я ночевал в карцере.

– Это стильно, – сказал Карсон.

– Я все делаю стильно, – сказал Юлий.

– Я пойду, – сказал Дэрринджер. – У меня завтра дежурство.

– У меня тоже, – сказал Малышев.

– А я временно отстранен, – сказал Юлий.

– Везунчик, – сказал Дэрринджер.

Они с Малышевым ушли. У них осталось всего шесть часов, чтобы протрезветь и вернуться в нормальную летную форму.

– Больше никто никуда не торопится? – спросил Юлий.

– Нет, – сказал Карсон.

– Я тороплюсь в отставку, – сказал Клозе. – Но это может подождать.

– Вот и отлично, – сказал Юлий. – У нас еще осталось виски?

– У меня всегда полно виски, – сказал Карсон. – Зато у меня постоянно кончаются сигареты.