Андрей Стерхов - Последний рубеж

– Чем же она сгущена?

– Словом, конечно. Придумает ум слово, и налипает на него энергия. Поэтому хорошо, когда слово правдиво, а когда лживо – худо.

– Ты всерьез веришь, что слово творит предмет?

– Я бы сказала – феномен.

– У-у, какие ты слова знаешь! – искренне восхитился Влад.

Тыяхша горделиво вскинула подбородок:

– Да уж, не ветром в люльку заброшена. Или ты хочешь, чтобы я из себя дурочку провинциальную разыгрывала?

– Не-а, не хочу. Мне как раз умные девки нравятся.

– Ой! – воскликнула Тыяхша. – Сейчас сомлею – я нравлюсь Носителю Базовых Ценностей!

Она произнесла это с такой язвительностью, что Влад смутился. По-настоящему смутился. И, сообразив, что ляпнул что-то не то, постарался вернуть беседу в правильное русло.

– Ты знаешь, – сказал он, – а на Земле когда-то жил человек, который учил, что вначале было слово.

– Правильно учил, – похвалила Тыяхша неизвестного ей человека.

– Якобы Бог сказал это слово, и все появилось.

– Правильно. Очень правильно. Только не появилось, а проявилось.

– Ну, пусть так. Как видишь, идея мне в принципе знакома, живет в крови, и отторжения не вызывает. Больше того, слова я люблю, они меня греют. Но что дальше?

– А дальше… – Девушка на секунду задумалась. – Дальше нужно уяснить, что в Мире все едино и все связано со всем. Абсолютно все. А значит, и ты. Ты связан со всем.

Влад с готовностью принял такое положение вещей.

– Ну и чудесно. Со всем так со всем. – Какое-то время он прокручивал в голове эту мысль, потом поделился с Охотницей выводом: – Тогда и все в Мире связано со мной.

– И ты со всем, и все с тобой, – подтвердила Тыяхша. – Ты связан с любым феноменом Мира, а любой феномен Мира – с тобой. Мало того, в определенном смысле ты – это и есть весь Мир.

– А Мир – это я?

– Ну да, конечно. – Она махнула рукой в сторону, где лежал бурый валун. – И вон тот камень на дороге – это ты. Возникнет желание, можешь поднять его в воздух и отшвырнуть.

Валун вдруг сорвался с места, завис на двухметровой высоте, потом отлетел по дуге в сторону и покатился в овраг. И там где-то с полминуты, ссыпаясь на дно, шуршал потревоженный щебень.

– Сможешь так? – спросила Тыяхша.

Влад мотнул головой:

– Это выше моего понимания.

– А ты разве понимаешь, как ты вскидываешь руку, когда ты ее вскидываешь?

– Рука – она часть меня.

– Я про то и толкую. Пойми, тот камень тоже часть тебя.

– Если бы он был в почке…

– Он и без таких сложностей часть тебя.

– И тебя?

– Бесспорно. Ведь все связано со всем.

– И я с тобой?

– Конечно.

– Приятно подумать, что ты и я – одно.

– Учу-учу не думать, а он все думает, – нахмурилась девушка. – Да еще и о всякой ерунде. Прекращай! Лучше приступай к тренировкам. Вон видишь впереди камень?

– Вижу.

– Сдвинь.

– В смысле – не прикасаясь?

– Ну конечно. Как еще?

Они остановились, и Влад попробовал. И до того сосредоточился, что аж пот на лбу выступил и позвоночник заныл в районе копчика. Но все равно ничего не вышло. Попытался еще раз – без толку. Не выходило. В третий раз пробовать не стал. Развел руками, дескать, извини, подруга, но такие чудеса мне не по силам, и признался:

– Не могу. Мир меня окружающий узреть в виде чистой энергии получается. Честное слово, получается. Это в принципе не так уж и сложно. Даже без пойла и дури. Но использовать эту энергию я не могу. Сам в ней растворяюсь без остатка. Так что – уволь. И извини, если разочаровал.

– Не сдавайся, пробуй еще, – подбодрила Тыяхша. – Ты способный. Ты очень способный. Ты просто не представляешь, какой ты способный.

– Не выдумывай.

– Правду говорю. Ты вот что… Постарайся собрать энергию Мира в точку, а потом материализуй себя так, чтобы эта точка была у тебя вот здесь. – Она ткнула себя в область солнечного сплетения. – И используй ее затем по своему усмотрению.

– То превратись в энергию, то снова материализуйся в точке сборки, – проворчал Влад. – Это прямо как у наших древних мудрецов: чтобы понять, что горы есть, нужно сначала понять, что их нет.

– Все верно, – согласилась с мудрецами Тыяхша. – Так что давай, Влад, упражняйся.

И весь остаток пути он только тем и занимался, что пытался сдвинуть попадавшиеся на глаза камни. Потом с камнями завязал, взялся за шары перекати-поля. Думал, раз легче, значит, проще будет. Где там! И с этими ничего не вышло. То ли Тыяхша плохо объяснила, то ли сам был никудышным учеником.

Пришли – как она и обещала – на последних минутах заката.

Дом стоял на поляне в роще странных деревьев, стволы которых выглядели беременными, а листва пахла жасмином. Темное двухэтажное здание с почерневшей покатой крышей казалось очень старым, но отнюдь не ветхим. Из-за широкой открытой веранды и вытянутой пристройки (как потом оказалось, конюшни) оно походило на затаившуюся хищную птицу, которая левое крыло поджала, а правое зачем-то расправила.

Бросилось в глаза и отсутствие забора. Хозяева не удосужились построить даже маломальской изгороди. Объяснение напрашивалось одно из двух: либо хозяева никого не боятся, либо уверены, что их все боятся.

«Хотя, быть может, и то, и другое вместе», – подумал Влад.

Поразило его и то, что входная дверь, наличники и ставни обиты широкими полосами из чистого раймондия. Полосы эти были приколочены как попало, неровно, явно наспех и не для украшения, а для каких-то сугубо утилитарных целей.

И тут Влада осенило.

Он понял, почему, когда находился у костра, Зверь не нападал. Дело, оказывается, не в огне, как сперва предположил, а в килограмме раймондия, который лежал в походном мешке. Вот от чего дьявол шарахался, как зверь от огня. От раймондия.

Решив удостовериться, спросил у Тыяхши:

– А эти штуки из фенгхе для чего? Зверя отпугивать?

– Угадал, – кивнула девушка. – Зверь фенгхе стороной обходит. Боится запаха. И чем больше фенгхе, тем Зверю хуже.

– Нужно крестиком из этого дела обзавестись, – прикинул на будущее солдат.

– Только учти, – предупредила Охотница, – выкрав душу у человека, Зверь запаха фенгхе уже не боится.

– И что тогда делать?

– Ты же видел.

«Чего я видел?» – растерянно подумал Влад, но в следующую секунду догадался:

– Стрелой его, гада?

– Да, тогда стрелой. И насквозь.

– Как все сложно тут у вас – Влад поскреб затылок. – Без бутылки фиг поймешь.

Тыяхша ничего на это не ответила, уже приветственно махала отцу. Мистер Дахамо, сбитый дядька с лицом круто пожившего, но не уставшего жить человека, вышел на крыльцо встречать дочь. Выглядел он щеголем – поверх открахмаленной белой рубахи накинул на себя неописуемых цветов камзол, а черные кожаные штаны заправил в остроносые сапоги, начищенные до такого состояния, что в них как в зеркале отражалась уже выскочившая на небосвод Рроя.