Андрей Стерхов - Последний рубеж

– Зачем?

– Затем.

Оставив винтовку у двери, Влад подошел к кровати.

– Я нравлюсь тебе? – спросила Тыяхша.

– Очень, – признался он с замиранием сердца.

– Ты хочешь меня?

Вопрос позвучал просто. Так просто, будто ее интересовало, хочет ли он пить. А пить он хотел – от волнения вновь пересохло в горле.

– Обними меня, – не дождавшись ответа, попросила Тыяхша.

Он сбросил мешок и присел на край кровати, но наклониться к девушке не решался. Тогда, откинув одеяло, она сама потянулась.

И очутилась в его неуклюжих объятиях.

Прижав девушку, Влад к своему восторгу почувствовал, что она обнажена. Испытав прилив щенячьей нежности, ткнулся своими сухими в ее влажные губы. И стал пить. Пил долго. Очень долго. Все никак не мог оторваться. И оторвался только тогда, когда почувствовал – сейчас задохнется. Глотая воздух, стал перебирать ее длинные, вкусно пахнущие терпкими травами, соломенные волосы и, сбиваясь от волнения, зашептал:

– Милая моя, как же ты мне… Как же я тебя…

Она накрыла ладонью его губы и попросила:

– Сделай темно.

Он кинулся к столу и, задув свечу, тут же вернулся. Дрожа от нетерпения, вновь заграбастал. Медведь медведем. Но она не возражала. Напротив – прильнула, потерлась кошкой и выгнулась, призывно запрокинув голову. Влад потянулся губами к ее груди, но поцеловать не успел.

С все тем же мерзким поросячьим визгом распахнулась дверь.

Резко обернувшись на звук, Влад увидел, что в комнату со свечой в руке входит Тыяхша. Она выглядела так, будто только-только вернулась из ночного дозора: уставшая, с осунувшимся лицом, в запыленной одежде и при полном вооружении – за спиной колчан, в левой руке взведенный арбалет.

Увидев Влада, Охотница недоуменно вскинула брови:

– Ты здесь зачем?

Обнаружив, что страстно сжимает в объятиях пустоту, Влад подскочил как ужаленный. И единственное что смог выдавить из себя, так это все ту же банальную фразу:

– Видимо, ошибся дверью. Прошу прощения.

– А-а, – протянула девушка. – Я было подумала…

– Да что ты! – театрально всплеснул руками Влад. – Ей-богу, ошибся дверью. Случайно зашел и… И ничего такого.

– Какого?

– Ну, такого… – Влад, скрывая смущение, прокашлялся в кулак. – Такого, о чем ты подумала. Ни-ни.

Девушка устало вздохнула:

– Верю. Ну а теперь иди. Твоя комната последняя по коридору.

– А эта разве не последняя?

– Последняя. Но только в другом крыле.

– Понял. Не дурак. Уже ушел.

– Да уж, пожалуйста. – Тыяхша поставила на стол плошку со свечой, рядом пристроила арбалет и, снимая через голову колчан, призналась: – Устала чертовски. Спать хочу.

Влад уже пришел в себя, закинул мешок на плечо, решил похвастаться:

– Кстати, ты знаешь, а у меня…

– Знаю, – оборвала его Тыяхша.

– Я там ведро…

– Видела.

– Значит, все под контролем?

– Потому до сих пор и живы.

– Логично.

Проходил он мимо Тыяхши боком, чтоб не дай бог не задеть. А она даже на миллиметр не отошла в сторону. Упрямая женщина. Вредная.

И такая загадочная.

Прошагав по коридору до своей комнаты, Влад не поленился – вернулся. Приоткрыл дверь и крикнул в темноту:

– Ведьма!

– Ведьма, – услышал Харднетт громкий шепот и невольно повернул голову.

Толстый коротышка, сидящий в кресле через проход, вновь взялся чихвостить жену – высокую тощую блондинку. И та опять не пожелала оставаться в долгу.

– Козел! – взвизгнула она пронзительно. Как кошка, которой наступили на хвост.

– Да пошла ты!

– Сам пошел, импотент!

Толстяк задохнулся:

– Да я!.. Да ты!..

Блондинка ехидно хохотнула, скорчила гримасу и показала язык. Толстяк дернулся, хотел вскочить, но сразу у него не вышло – не позволило крайнее положение спинки кресла. С трудом дотянувшись короткими пухлыми пальчиками до рычага фиксатора, он поставил спинку вертикально и только тогда выбрался. Оправил полы сюртука, комичным винтовым движением подтянул брюки и, не оглядываясь на покатывающуюся со смеху супругу, просеменил в сторону кают-компании.

Лайнер «Махаон», успешно стартовав с НП-узла Апарау, уверенно и без какого-либо надсада шел по разгонной дуге к зеву сто тридцать восьмого канала. До Перехода в Над-Пространство оставалось что-то около двух часов – пассажирам еще не возбранялось покидать свои места и свободно перемещаться по «зеленой» зоне.

Проводив равнодушным взглядом толстяка, Харднетт подумал, что не помешало бы размяться – бог знает сколько времени придется сиднем сидеть. Нужно пользоваться случаем. Да и в клюв чего-нибудь забросить было бы неплохо. Впрок.

Сосчитав до одиннадцати, полковник встал. Потянулся. Скинул плащ, бросил его на соседнее (пустующее по известной причине) кресло № 13 и собрался проследовать к выходу. Но его задержали.

– Эй, красавчик! – позвала жена толстяка. Харднетт обернулся.

Пьяная жердь сложила губки бантиком и манерно похлопала накладными ресницами.

– Вы меня? – удивленно спросил Харднетт.

Она не ответила, но, закинув ногу на ногу, приветственно поиграла красной лакированной туфелькой. Харднетт, скрывая отвращение, натянул на лицо маску учтивости и поинтересовался:

– Что миссис угодно?

Она поерзала тощим задом по искусственной коже сиденья и придумала:

– Миссис угодно, чтобы вы пригласили к ней стюарда.

Харднетт наклонился и, окунувшись в облако (на его вкус, чрезмерно желтого) парфюма, еле слышно произнес:

– Знаешь что, детка…

– Что? – заинтригованно потянулась она к нему всем телом.

– Кнопка вызова в правом подлокотнике.

Сказал, развернулся и пошел по дорожке между рядами.

Молодой, красивый и свободный.

Мегера обиженно фыркнула и, по-женски коряво замахнувшись, с силой швырнула в него пустую банку из-под замзам-колы.

Вращающаяся жестянка должна была попасть в то место, откуда у ангелов растут крылья, а у федеральных агентов Чрезвычайной Комиссии – расходятся ремни кобуры. Но не попала. Резко повернувшись, Харднетт поймал банку на лету. Сжав в руке, выпустил из нее дух и, практически не целясь, закинул в мусорный бак, что стоял на выходе из салона.

Кают-компания находилась на предпоследнем ярусе и представляла собой огромный зал с куполообразным сводом. Специальные перегородки разделяли ее на двадцать четыре сектора – от сектора «А1» до сектора «Б12». И хотя каждый сектор специализировался на чем-то особенном, пассажир, занявший столик в одном из них, мог получить весь набор предлагаемых услуг. По принципу «все включено» и не сходя с места. От чашечки кофе до консультации космопсихолога. Правда, для того чтобы понырять в бассейне, спустить в рулетку кровное или уединиться с девочкой заведения, пассажиры все равно вынуждены перебираться в специальные, отведенные именно для этого, залы и кабинеты. Но тут уж ничего не попишешь – такова специфика исполнения подобного рода желаний.