Алекс Орлов - Городской патруль

На крыльцо выбежали собаки и радостно завиляли хвостами, приветствуя молодую хозяйку.

– Потом поиграем, ребята, я сейчас устала, – сказала Ингрид. – Вот, держите пока!

И она бросила им какую-то мягкую игрушку.

Следуя за Ингрид, охранник поднялся на второй этаж, миновал длинный коридор и вошел в небольшую гостиную. Хозяйка остановилась, чтобы распорядиться, куда поставить сумку, – дальше охране заходить запрещалось. И тут, сам поражаясь собственной смелости, Джевард улыбнулся Ингрид и, переложив сумку в другую руку, сказал:

– Вы помните чудака, который приставал к вам на набережной возле «Крус-Ким», мисс Тауберг? Он с кем-то вас спутал и называл чужим именем…

– Да, что-то такое помню, – ответила Ингрид слегка удивленно. Она не привыкла сплетничать с охранниками.

– Если вам интересно, я видел его вчера…

– Ну, видел и видел, – пожала плечами Ингрид. – Брось сумку в прачечную и можешь быть свободен.

– Да, мисс Тауберг… – кивнул Джевард, презирая себя за болтливость. Место собаки у порога, а если она забывает об этом, ей напомнят.

Он уже повернулся, чтобы идти в прачечную, как вдруг хозяйка остановила его:

– Постой, где ты его видел? Кто он вообще такой?

Приготовившись слушать, Ингрид сбросила пляжные тапочки и с ногами забралась в кресло. Ей вдруг стало любопытно, какой жизнью живет случайный прохожий, промелькнувший мимо и, казалось, навсегда растворившийся в большом незнакомом мире.

– Кто он, я не знаю, мисс Тауберг, но самое любопытное то, что он, похоже, любовник этой тележурналистки…

– Да? – удивилась Ингрид. – Я плохо его запомнила, но вроде бы он произвел на меня хорошее впечатление. Немного простоват, наверное, наивен…

– Но крутит роман с телезвездой, – обронил Джевард. Он тоже был из простых, а значит, выступал на стороне этого незнакомца.

– Это странно – да. Она такая яркая, стильная штучка.

– Но с оригиналом ей не сравниться, мисс Тауберг.

– Спасибо, Джевард. А теперь иди, возможно, мы вечером куда-нибудь отправимся.

– Слушаюсь, мисс Тауберг. – Джевард поклонился и вышел.

Оставшись одна, Ингрид откинулась на спинку кресла и спустила ноги на пол.

«Интересно, что он за человек? – думала она. – Чем живет и чем занимается, когда не крутит романы с телезвездами?»

Ингрид знала, что известная журналистка Нелли Фландерс с канала «Цыпленок триста сорок» была сделана по ее личному копифайлу. Об этом ей рассказал Гуннар Линсдей, работавший в департаменте ее отца главным технологом.

«Твой отец обожает тебя, Ингрид, поэтому он сделал эту копию. Она подрастала вместе с тобой, и мы модернизировали ее каждый квартал – представь себе! Дело это, конечно, нелегкое и дорогое, но таким образом твой отец выражает к тебе свою любовь… Тайно…»

Рассказав ей об этом, он попросил не говорить отцу о том, что она теперь знает.

«Он наивно полагает, что ты не знаешь о ее существовании, поэтому лучше ему не говорить. Пусть он думает, что это для тебя тайна. У взрослых есть свои слабости – пойми это…»

Ингрид и не стала говорить. Да ей и не было дела до этого телевидения, ведь молодежь ее круга редко смотрела ТВ-бокс, проводя свободное время на яхтах, островах, на подводной охоте и пикниках. Были также популярны горные курорты, конные прогулки, выставки эксклюзивных авто, аукционы и индивидуальные образовательные курсы.

На ТВ-бокс времени не оставалось, да и не было в нем необходимости, поскольку «красивая жизнь из телевизора», такая притягательная для обычных людей, для Ингрид и ее круга была обыденной реальностью.

Позже, когда она стала больше времени проводить в городе, ей все чаще приходилось слышать о том, что она похожа на телезвезду с «Цыпленка триста сорок», но это по-прежнему мало ее занимало.

Вдруг Ингрид вскочила на ноги и хлопнула в ладоши, ей в голову пришла отличная идея. Продолжая ее обдумывать, девушка приняла душ, высушила волосы, и к тому времени, когда пришло время спуститься в столовую к ужину, ее план окончательно сформировался.

На место приехали сразу две лаборатории – «экспертиза» и «расчетный блок». Это было удобно, ведь в этом случае обработка анализов занимала чуть более получаса.

Смолл переходил от одного вскрытого квадрата к другому – их уже было три. Три захоронения человеческих останков, сильно измельченных, однако эксперты уверенно сняли все активные следы и теперь готовили из них препараты для типового ретроскопирования, в то время как операторы расчетного блока соединяли обе лаборатории толстыми кабелями для предстоящего обмена информации.

– Йен, если лунки не нужны, начинайте их закрывать! – крикнул Смолл. Ему все казалось, что лужайку затопчут, наделают лишних следов, но опасался он напрасно, в команде экспертов все знали свои обязанности и правила работы. Вскоре после взятия проб грунта с квадратных лунок их стали закрывать – аккуратно уложили на место срезанный дерн и полили его биоактиватором, чтобы трава после вмешательства ни в коем случае не пожухла и оставалась такой же свежей, как прежде.

В последнюю очередь стали убирать опорные щиты, по которым, как по мосткам, эксперты ходили вокруг лунок.

Наконец, когда рабочую площадку свернули, Смолл с удовлетворением отметил, что посторонних следов на плато не осталось, а следы от колес лабораторий его не беспокоили, здесь часто проезжали любители рыбалки.

– Эй, Смолл, а что вы в машине скрываете? – спросил заместитель главного эксперта управления. – Кто там спрятан, свидетель?

– Там находится наш реквизит.

– Что за реквизит? – вмешался фотограф. – Мы уже и так и эдак прикидывали. Может, надувная женщина?

– А хоть бы и так, что они, не люди? Небось целую ночь в засаде, скучно…

Все, кроме детективов, дружно засмеялись.

Смолл неодобрительно покачал головой и пошел к напарнику, который сидел на траве и дремал, привалившись к машине.

– Чего они ржут? – спросил он, когда Смолл остановился рядом.

– Придумали себе историю, что мы с тобой пользуемся резиновой женщиной.

Пассворд пожал плечами:

– А что с них взять? Экспертный отдел – отморозки.

На расчетном блоке с шумом заработали охлаждающие вентиляторы – начался обсчет результатов.

– Ну и что думаешь, попали мы в цель? – спросил Пассворд.

– Ничуть не сомневаюсь. Как у тебя на линии?

– Молчит линия. Если бы что-то было, неужели я бы тебе не сказал?

Гудение расчетного блока продолжалось около четверти часа, затем вентиляторы отключились, и из лаборатории по лесенке спустился Тобиас.

В руках у него был ворох распечаток-спектрограмм, которые он продолжал просматривать, направляясь к детективам.

Пассворд поднялся, чтобы выслушать объявление вердикта стоя.