Елизавета Ельская - Голгофа XXI

Тщательно прицелившись, Святослав нажал кнопку парализатора: регулятор мощности, как и в случае с Симоном, он установил на половину стандартного. Фаддей рухнул на землю, под тяжестью своей ноши опрокинувшись на спину. Автомат, который он нес в руке, выпал из разжавшихся пальцев. Святослав, держа наготове КОР, сбежал вниз. Фаддей был без сознания. Святослав снял с него рюкзак, отложил подальше импульсар, вынул из-за пояса КОР, потом достал из кармана своей куртки заранее запасенную веревку и стянул ему руки за спиной, после чего проделал ставшую уже привычной за последнее время процедуру: набрал в шприц стимулятор и ввел его Фаддею. Повторная инъекция амбира допускалась не менее чем через двадцать четыре часа после первой, иначе существовала угроза коматозного состояния. После укола, сделанного в предыдущую ночь, необходимый срок уже миновал. Через несколько минут Фаддей должен очнуться. Когда это произошло, первый вопрос задал он, а не Святослав. Открыв глаза и увидев Святослава, он спросил:

— Как ты очутился здесь так быстро?

— Вышел раньше, чем ты рассчитывал. Сразу, как только нашел Марию и обнаружил, что передатчика нет.

— Почему? Ты же считал предателем Симона.

— У меня была «сыворотка правды».

— A-а… Я про нее не знал. Думал, ты с ним долго провозишься и меня заподозришь не раньше, чем расспросишь Марию.

— Как ты узнал про ее передатчик?

Об этом он хотел спросить Марию: говорила ли она Фаддею о втором экземпляре? Если б она ответила «да», последние сомнения улетучились бы и он посоветовал бы Иоанну и Кириллу не тратить зря времени на поиски Фаддея.

— Она сама проболталась. Мы обсуждали, что будет, когда ты доберешься до Симона. Я сказал, что, если завяжется потасовка, передатчик могут повредить. Тогда Мария показала запасной, и мне стало незачем гнаться за Симоном. Проще было забрать дубликат у нее.

«Я убедил ее, что предатель Симон, и она решила, что больше нет нужды скрывать что-либо от других, — подумал Святослав. — А в итоге это обернулось ловушкой для Фаддея, ловушкой, которую мне устроить не удалось».

Фаддей криво усмехнулся:

— Теперь тебе полагается спросить, зачем я это сделал.

— Так зачем?

— Не возражаешь, если я сяду? Как-то неудобно разговаривать лежа. Сунь мне за спину рюкзак.

Святослав подошел к нему сбоку, чтобы не получить удар ногой, и Фаддей, догадавшись, сказал:

— Тебе нечего опасаться. Я слишком устал…

— Почему ты нас предал?

Фаддей немного поерзал, устраиваясь поудобнее, затем заговорил:

— Я знаю, что ты все равно убьешь меня, поэтому врать нет никакого смысла. Я мог бы и вообще ничего не говорить, но не хочется, чтобы вы считали, будто я законченный подонок и все дело только в этом. Вы глупцы, вот что я скажу тебе, командир! Думаете, что раз Долли гений, он знает, как все изменить здесь? Открой глаза пошире и посмотри по сторонам! Тут одни свалки, развалины и всякие выродки. Бандиты, психи и мутанты. Нормальных уже почти нет, а которые есть, обречены на вымирание. Вокруг нас — большая выгребная яма. На выгребной яме ничего не построить, командир! Слышишь? Ничего! Чтобы понять это, не надо быть гением. Здесь если что и изменится, то только к худшему. Хотя хуже уже вроде некуда… Вот первая причина, по которой я вас предал. Я не верю, что от вашей затеи будет хоть какой-то толк. Не будет, помяни мое слово!

— А вторая причина? — спросил Святослав, не желая даже самому себе признаться в том, что слова Фаддея проникли в его душу гораздо глубже, чем следовало… Наверное, потому, что тень сомнения появлялась там и раньше.

— Первая была для меня важнее, чем вторая, уж ты поверь мне… А вторая банальна — меня купили. Если б не очевидная безнадежность всего дела, я бы не продался, а так… Отказаться было бы глупо.

— Что тебе пообещали?

— То, о чем мечтает каждый, кого угораздило здесь родиться: нормальную жизнь. В любой стране по моему выбору, для меня и моей жены. Кроме нее, у меня никого нет. Она дважды рожала — и оба раза мертвых… Доктор сказал, что при третьих родах она тоже умрет, если только не попадет в настоящую клинику. А где ей тут взяться, настоящей-то клинике? Может, в туннелях под Москвой последняя и сохранилась, а скорее и там уже ничего нет, одни крысы, как говорил Симон.

— Ради себя и жены ты готов предавать и убивать? Нет ничего, что оправдало бы это.

Фаддей резко дернулся, и Святослав напрягся, помня, что имеет дело со сталкером, которому нечего терять. Но Фаддей лишь приподнялся повыше, потом сказал:

— Давай начистоту, командир, без дураков! Я ничего не приукрашиваю, но и ты не изображай девичью невинность! Скольких ты убил в зонах? Ты и каждый из вас? И не ради высоких идей, а ради еды, медикаментов, оружия, оборудования. Короче, ради того, чтобы выжить. Я тоже старался выжить, вот и все. Я такой же, как вы, хотя ты не хочешь этого признать.

— Ты предал своих.

— Своих? Кого я должен считать своими? Каждого, кто здесь родился? Волчар, психов, уродов, озверевших сектантов — их тоже?

— Мы не они.

— Я не знал вас тогда… Двенадцать человек, с которыми я никогда не встречался. Как те, кого сталкеры убивают в зонах.

— А Книжник?

На лицо Фаддея набежала тень.

— Я не хотел его смерти! Не подумай, что я оправдываюсь, но, если честно, потом я уже и вам зла не желал. Только было поздно… Когда ты заявил, что дальше не пойдешь, я даже обрадовался. Решил ночью уложить вас всех из парализатора, взять твой передатчик и добраться до зоны в одиночку. Но Симон меня опередил. А потом Мария проговорилась про второй передатчик.

— Зачем ты подстрелил Искариота? Он тебя даже не видел.

— Ради импульсара. Я надеялся, что вы за мной не погонитесь, но если погонитесь… У меня не было выбора. Я собирался ждать у моста целый день, чтобы или уж точно знать, что на хвосте у меня никого нет, или разделаться с вами здесь.

«И все же он не убил ни Кирилла, ни Марию, хотя ему было выгоднее заставить ее замолчать навсегда. Ведь он считал, что мы заподозрим его лишь тогда, когда Мария расскажет, как все было. Скажет, что не видела нападения, и тогда я пойму, что он обманул нас. Пойму, что, когда он кричал: „Мария, ложись!“ — она была уже без сознания и подстрелил ее он сам. Раньше он действительно пытался убить ее, а теперь не стал…»

— Что ты должен был сделать, если бы пришел в зону Долли вместе с нами?

— Сообщить жандармам на условленной частоте, что мы на месте. На близком расстоянии для этого достаточно переговорника, в твоем «Вороне» я не нуждался.

— Что потом?

— Это все. Моя задача сводилась к тому, чтобы предупредить их. Наверное, когда я связался бы с ними, они сообщили б, что делать дальше, но сейчас мне больше ничего не известно.