Андрей Буторин - Мутант

Мутант огляделся в поисках охранника. Неужто сбежал? Что же тогда за служаки у Деда Мороза?…

Ах, вон оно что!.. Охранник лежал под выбитой дверью. Отлетев, та ударила бугая по лбу и лишила чувств. Глеб отбросил дверь в сторону, поднял оброненный охранником автомат, забросил его себе за спину и склонился над парнем.

– Вставай, служивый! – похлопал его мутант по щеке. – Хватит спать, а то не проснешься вовсе.

Охранник замычал, но глаза не открыл.

– Вот ведь, на мою голову!.. – сплюнул Глеб, присел, подхватил бугая за ноги, забросил их себе на плечо и с трудом поднялся.

Пошатываясь, он добрался до ведущей из подвала лестницы. Та была слишком крутой, чтобы взобраться по ней с такой ношей. Мутант сбросил охранника на пол и вновь принялся хлестать того по щекам:

– Да очухивайся же ты, боров! Зажаришься ведь сейчас!

Поняв, что усилия бесполезны, Глеб побежал вверх по лестнице. Наверху дым застилал уже все вокруг, ничего не было видно. Тем не менее, нужно было срочно найти кого-то, кто помог бы поднять бесчувственного охранника.

И тут мутант услышал голос Деда Мороза. Фальшивый волшебник вопил, переходя на визг:

– В подвал!!! Живо в подвал!!! Спасайте пленника, сволочи! Яйца всем оторву, если он сдохнет!!!

«Очень удачно», – подумал Глеб, зажимая нос и рот рукавом, и как только увидел в дыму чей-то силуэт, крикнул:

– Он внизу, под лестницей! Без сознания, надышался дыма… Я не смог поднять…

– Так пошли, поднимем!

– Не могу, – не очень-то даже и притворно закашлялся мутант, – я сам надышался, сейчас упаду…

– Хрен с ним! – крикнул рядом кто-то еще. – Пошли, со мной Петруха еще, втроем дотащим… А то Дед нас кастрирует точно!

Теперь с чистой совестью можно было спасаться самому. «Все-таки порой одному быть гораздо удобней», – подумал Глеб.

Оказавшись на улице, мутант завертел головой. Было бы очень обидно, если бы его сейчас поймали. Но царившая вокруг суета и наступившая ночь послужили ему отличными помощниками. Правда, ночь все-таки была не совсем темной, но этого света было недостаточно, чтобы хорошо рассмотреть человека издали. Благо одет был Глеб так же, как все, и ничем, кроме мохнатой морды, от других не отличался.

А Терем Деда Мороза пылал, превратившись в сказочный огненный дворец. Его поливали из пожарной машины – имелась тут, оказывается, и такая, – но с тем же успехом можно было водить вокруг него хоровод: «Гори, гори ясно, чтобы не погасло!»

«Дурень ты все-таки, – с усмешкой подумал мутант о предводителе морозовцев. – Ведь знал же, что я огнеопасен, Пистолетец тебе докладывал, так нет же – привез меня сюда. Не нашлось, что ли, другого каменного здания, если в том, рядом с обителью Святой, держать побоялся? А то ведь сам же и сунул спичку в кучу хвороста. Предводитель безмозглый! Ну, прыгай теперь, подставляй задницу; петух жареный – вот он».

От фасада Терема уходила вдаль широкая еловая аллея. Глеба так и порывало пойти по ней – неспешно, посвистывая, внаглую. Но совсем за дураков держать противников не стоило. Поэтому он поправил автомат и юркнул за ближайшие ели. Пошел вдоль аллеи, она все-таки служила каким-никаким ориентиром и наверняка должна была вывести к дороге. В какой стороне находится Устюг, мутант понятия не имел, но дорога это как-никак дорога – к людям рано или поздно выведет, а у людей есть языки. У него же, если что, есть теперь автомат, чтобы эти языки развязать.

Ну, а конечная цель была теперь определенной и ясной: город Великий Устюг, Успенский собор. Вспомнилась вдруг слышанная когда-то песня: «Здравствуй, мама, возвратились мы не все…» «Хотя почему не все? – подумал Глеб. – Один возвращальщик уже у нее. А я – вот он; прошу если уж и не любить, то жаловать».

К дороге он так и не вышел. Совсем чуть-чуть не дошел, но – не судьба, видимо. Сверху раздался вдруг шум, словно сильный порыв ветра пронесся по макушкам елей. Собственно, так мутант и подумал, потому и не стал задирать голову. Видать, последние события взбудоражили психику, расслабили внимание, притупили чувство опасности, вот и… Сильный толчок в спину, треск рвущейся ткани, а уже в следующее мгновение Глеб осознал, что летит.

Ели стремительно ушли вниз и сделались маленькими, словно игрушечными. Игрушечным стал и пожар – так, костерок на полянке. Наверное, полюбоваться всем этим было бы очень любопытно, но сейчас мутанту было совсем не до этого. Умение летать уж точно не входило в число его способностей, в этом он был уверен. Как и в том, что нечто подцепило его сзади, прорвав ткань куртки и рубашки – теперь спереди одежда впилась в его грудь под тяжестью тела. Дышать стало трудно, но, в принципе, терпимо. Оставалось понять, что же это за «нечто» такое, сумевшее схватить его, словно котенка за шкирку?

Стоит сразу сказать, что описанное выше не являлось истинными, «дословными» мыслями Глеба. Да, в сухом остатке его впечатления и размышления выглядели, в общем-то, так. Как говорится, конспективно. На самом же деле мутант в первую очередь испытал дикий, первобытный страх. Летать ему и в самом деле до этого не приходилось, поэтому сейчас он, забыв о стыде, чувстве собственного достоинства, мужской гордости и прочих «обязательных мужских качествах», готов был завизжать, как девчонка. Не сделал же он этого исключительно потому, что ужас сковал горло и свел челюсти. Ну и, как уже говорилось, впившиеся в грудь рубашка и куртка затруднили дыхание. И, заметьте, это еще до того, как Глеб узнал причину своего «вознесения»!

А вот когда он поднял голову… В общем, все то, что говорилось выше о диком страхе и ужасе, охватившем мутанта, о скованном горле и прочей ерунде, – все это можно перечеркнуть и забыть. Потому что самое настоящее, самое что ни на есть живое воплощение ужаса было сейчас рядом с Глебом. Даже не просто рядом – оно держало его в своих когтях. И это не фигура речи, не образное выражение, это сущая правда, буквальная констатация факта. Мутанта несла в когтях такая же «птичка», что напала на плот беглецов возле села Ильинское.

Можно быть смелым, переплывая бурную реку, если умеешь плавать. Можно быть смелым, отбиваясь от напавших подонков, если умеешь драться. Можно быть смелым, даже идя в штыковую атаку на хорошо вооруженного врага, если уверен, что погибнешь за правое дело. Куда труднее быть смелым, вися между небом и землей в когтях у кошмарного чудища, когда вариантов развития дальнейших событий всего только два: разбиться, упав с большой высоты, или быть съеденным заживо – во время или после полета, не суть. Плюс никакой моральной поддержки; правое дело – у несущего тебя монстра: набить себе брюхо. Тобою. И веди ты себя хоть как настоящий мужчина (кстати, интересно, как это будет выглядеть в данном случае – может, с выпученными глазами выть «Интернационал»?…), хоть как истеричная баба, аппетит ты этим зверюге не испортишь.