Владимир Аренев - Комендант мертвой крепости

После первого же глотка во рту стало горько и скопилось много слюны, но Хродас терпел. Он знал: сплёвывать ни в коем случае нельзя, этим оскорбит не только Йэшамгура, но и всех харранов. Багадэйну-кэршири означает «кровь героев», и харраны верят, что этот напиток, когда его приготовление завершено, действительно пресуществляется в кровь великих харранских воинов. Вкусить её — великая честь, тем более тому, кто харраном не является.

Хродас отпил ещё. Легче не стало; он помнил, что к горечи привыкаешь только с пятого-шестого глотка, и помнил, что отпивать часто и помногу не полагается. Хорошо хоть говорил в основном Жнец.

— Наши народы не всегда враждовали; но годы и злость подтачивают утёс приязни, как вода — берега вади. После Разлома мы, Синие Языки, оказались здесь, хотя родом мы из песков, что когда-то лежали далеко на запад отсюда. Теперь там ким-стэгат — и нам уже никогда не вернуться к родным очагам. Двадцать лет назад так случилось: мы ступили на другой путь, и это был путь стервятников. Я выбрал его, чтобы спасти племя, я взял весь позор на себя. Мы убивали и грабили безоружных. Не щадили даже детей. Мы верили, что миру пришёл конец и скоро Тургуш призовёт нас к себе, а когда всё кончено — кто заботится о завтрашнем дне? Ты встал у нас на пути. Ты и твои дойхары убили много Синеязыких. Многие ушли в Нижний мир, и тела их не были упокоены должным образом. Поэтому ты — наш кровник, и твои дойхары — наши кровники. Так было, так есть и так будет. Однако пришли другие времена — и ты первый предложил перемирие. Ты был прав: иначе мы бы сожрали друг друга, вы и мы, никто не мог одолеть другого, но каждая стычка только обессиливала обе стороны. А ещё оставались искажённые твари из Рёберного леса и ветер, который приносил чернила. Ты дал нам слово и поверил нашим клятвам. Ты дал нам семена и горбачат, ты помог нам сделаться корнеедами, но в том — наш позор, наша вина. Не твои. Мы могли умереть с оружием в руках. Тридцать или сорок лет назад я бы выбрал этот путь, но с годами одни мудреют, другие становятся трусами. Ещё совсем недавно я не знал, кем же стал я; теперь знаю. Мы жили рядом, моё племя и твои воины, мы соблюдали перемирие и иногда помогали друг другу, поэтому я говорю тебе то, что говорю. Пришли другие времена, дойхар.

— Это война? — спросил Хродас.

— Это начало нового мира, — сказал Жнец. — Родился великий воин, отмеченный милостью и проклятием Тургуша. Клятвы произнесены, порталы открылись. Назад пути нет.

— И что же, вы будете всем племенем прорываться к порталу за Вратами Пыли?

— Зачем? Чтобы попасть в другие земли дойхаров? Может, годы и сделали меня трусом, но уж точно не глупцом. — Он небрежно двинул кистью. — Мы здесь не за этим. Мы уходим, и уходим через другой портал.

— Среди твоих колдунов нет ни одного торника.

— Зато они есть среди колдунов того, кто призвал нас. Однажды портал уже открывался — тогда мы выслушали его колдуна и сделали свой выбор.

— Когда это случится?

— Со дня на день, когда звёзды будут расположены наилучшим образом и потоки силы сольются в нужный узор.

— А если он обманул вас, этот чужой колдун?

Йэшамгур покачал головой:

— Ты знаешь нас двадцать лет, дойхар. И ты так и не понял нас. Колдун, солгавший мне?! — Он резко отставил в сторону чашку и снова принялся перебирать свои чётки. — Довольно пустых слов. Я рассказал тебе о том, что случится. Отдай залог — и распрощаемся.

Хродас улыбнулся и как следует отхлебнул из чаши. Потом отхлебнул ещё.

— Не всё так просто, Жнец. Может, я действительно за все эти годы не сумел понять вас, но кое о чём всё-таки помню и кое-что понимаю. Слова… такая обманчивая штука, верно? Ими можно сказать всё — и не сказать ничего. Ты пообещал, что ни ты, ни твои харраны меня не тронут.

Йэшамгур скупо кивнул.

— Но, — продолжал Хродас, — как насчёт моих андэлни в городе?

— Если бы я хотел, — сказал Жнец, — к этому времени все они уже отправились бы в Нижний мир. Или — если бы ты попросил меня об этом в письме. А так я послал к ним двух воинов, чтобы предупредили и помогли выбраться из города. Когда откроется портал, всем вам хорошо бы оказаться как можно дальше отсюда. И уходить нужно уже сейчас. Твои андэлни будут ждать у Звериных ворот, вам лучше возвращаться тем путём: он слишком близок к Рёберному лесу, однако безопаснее. Если, конечно, ты не хочешь повстречаться с теми, кто придёт, чтобы увести нас.

Ответить Хродас не успел — откинув полог, в шатёр шагнул рослый воин в костяных доспехах. Отвесил поклон Жнецу, кивнул Хродасу.

— Отцы упокоились с миром.

— Хорошо, — сказал Жнец. — Они желали остаться в песках, где прожили жизнь, это их право и их выбор. Гулбаншар, подожди снаружи, чтобы провести моего гостя до Звериных ворот.

Хродас залпом допил багадэйну-кэршири, отставил чашку и поднялся.

— Ты был хорошим врагом, Йэшамгур. Вот залог, который ты мне дал, когда мы заключали перемирие. — Железнопалый расстегнул кошель на поясе и вынул трёх куколок из соломы. Поднявшись с пола, шаман бережно, словно младенцев, принял их в свои руки.

— Я брошу их в огонь, перед тем как мы уйдём в порталы. — Затем он развязал кожаный мешочек, висевший на шее, под одеждами, и достал оттуда три глиняных фигурки. Их он вернул Хродасу.

— Теперь ступай, дойхар. Да охранит тебя твой создатель.

Уже у самого выхода Железнопалый задержался.

— Скажи, — спросил, обернувшись, — а что с тем письмом, которое я тебе передавал… с той просьбой?..

— Выполнено, — сказал Жнец, опускаясь на подстилку возле очага. — Всё, как ты просил.

Он смежил веки, и если бы не пальцы, медленно перебиравшие череп за черепом, можно было бы подумать, что шаман мёртв.

На том месте, где Хродас раньше видел котёл, теперь лежала гора хвороста, на которую укладывали тела стариков и старух. Проходя мимо, Гулбаншар сотворил почтительный жест, каким провожают в последний путь харранов-героев. Хродас повторил его, хоть и понимал, что делает это неуклюже.

Сердце после багадэйну-кэршири болело сильней обычного и билось, словно выброшенная на берег рыба. Мысли путались.

«Выполнено», — сказал Жнец, и это значит, что его харраны — не те два, которые отправились в лагерь, а другие — уже побывали в городе. Это значит, что проклятый алаксар, гаррово семя, мёртв.

Всё те же трое дозорных, возглавляемые колдуном, ходили от загона к загону и разглядывали горбачей. Выбрав одного горбачёнка, они ударами копий умертвили его. «Наверное, какой-то древний харранский обычай», — рассеянно подумал Хродас.

Сопровождаемый Гулбаншаром, он шёл к Звериным воротам и размышлял над словами Жнеца. «Если на то будет моя воля, не рука харрана отправит тебя в Нижний мир, хоть и случится это скорее, чем ты думаешь». Ну, тут-то всё понятно.