Петр Заспа - Аквасфера

— Насколько позволяет мой школьный английский, — прислушавшись, сказал Субботин, — могу поспорить, что кричал он совершенно на другом языке.

— Правильно, потому что это испанский.

— Испанский? Хотя логично, ведь рядом Южная Америка. Что говорит?

— Он нас поприветствовал.

— Как мило. Спроси — чего им надо?

Теперь Женя задал вопрос по-испански и, выслушав ответ, перевёл:

— Он предлагает прекратить прятаться и идти к ним на лодку.

— Да этот парень с чувством юмора. Руки нам как? Поднять вверх или самим друг другу связать?

— Ещё он сказал, что они не могут долго ждать. Ночь опасна. Мы должны идти к ним, если хотим остаться в живых. В противном случае, если не послушаемся, нас убьёт остров неприкаянных.

— Ответь, что мы выбираем противный случай. Пусть плывут своей дорогой.

Выслушав ответ, на галере начали совещаться. Затем тон сменился с дружелюбного на раздражённый. Главный что-то выкрикнул и прислушался к ответу штурмана. Дальше он долго ругался, темпераментно размахивал руками и, задрав голову, взывал к небесам. Женя тоже не остался в долгу и перешёл на нервный крик.

Субботин терпеливо слушал их перебранку и наконец не выдержал:

— Эй, да я смотрю, у вас завязалась милая беседа. Ты прерывайся иногда и просвещай меня, о чём вы там так рвёте горло.

— Подожди! — Женя отмахнулся и снова перешёл на испанский язык.

Сергей удивлённо взглянул на штурмана, но промолчал. К главному подключились гребцы, заголосили наперебой, надрываясь и заглушая друг друга.

— Наговорились? — спросил Субботин, услыхав, что в перекрикивании наступила пауза. — И?

— Угрожают. Ещё спросили — это мы уничтожили их вторую лодку?

— Я, надеюсь, ты не стал отказываться?

— Нет.

— Представляю, как на нас обиделись.

— Не заметил. Скорее они гордятся, что их товарищи сумели сбить вертолёт. Считают их героями. Они думают, что это наш там внизу. Видели красные звёзды, удивлены и сожалеют, потому что никогда не считали русских врагами. И всё такое прочее в подобном духе. Они решили, что мы выжившие лётчики со сбитого вертолёта. Я не стал их разочаровывать.

— Правильно. Сюрприз будет.

— Серж, они пытаются убедить, что здесь находиться опасно.

— Ещё бы! И, конечно же — предлагают нам спасенье! Ты им сказал, что русские не сдаются, а свою помощь пусть засунут в зад?! Неужели постеснялся? Я же сказал, чтобы ты им передал — пусть проваливают своей дорогой! Мы без них как-нибудь разберёмся.

— Всё я им говорил. Они не хотят новых жертв, так как у них мало людей. Но и уйти без нас не могут, потому что после того, как погибла вторая лодка, вон тот в шляпе, Гаспар, должен показать какому-то господину Раулю, кто её уничтожил. А мы должны будем рассказать, как нас сбили с их галеры. И ещё у их господина наверняка будет к нам множество вопросов. Поэтому мы непременно должны плыть с ними. Если откажемся — они возьмут нас силой. В общем, это краткое изложение всего, что они так темпераментно накричали.

— Сделай так: презрительным тоном пожелай удачи, но предупреди, что у нас с собой много оружия и мы в состоянии перестрелять их всех, как кроликов в курятнике.

Женя скривил недовольную гримасу, но спорить не стал и выкрикнул на галеру пожелания Субботина.

— Ответили, что не верят.

— Ах, не верят!

Сергей нервно вскочил и навскидку, не целясь, выстрелил. Попасть в человека с такого расстояния из ПМ нечего даже мечтать. Пуля подняла султанчик воды далеко за лодкой. С галеры в ответ пролаяли угрозы и нехотя отплыли от берега ещё на полсотни метров.

— Вот так-то лучше! — Субботин по-ковбойски дунул в дымящийся ствол. — Приятно, когда уважают.

— Ну и зачем ты это сделал? — не разделяя его радости, произнёс Женя. — Мы же ничего так и не узнали. Нужно было ещё поговорить, потянуть время, пока они пытались изображать друзей. А теперь нас объявили врагами.

— Вот так новость! Так это его напарник влепил очередь Дмитриеву по-дружески?

— Он хотел что-то рассказать об острове. Можно было хотя бы выслушать.

— Ещё послушаешь. Что-то я не вижу, чтобы они, обидевшись, уплывали.

— А вдруг здесь и вправду есть какая-то опасность?

— Запугивает. Остров как остров. Пересох только.

Но штурман промолчал, и Субботин понял, что на Женю угрозы с галеры произвели впечатление.

— Неужели ты им поверил? Это же дешёвый трёп, чтобы взять нас в плен без единого выстрела. Трусы! Вместо того, чтобы попытаться ввязаться с нами в перестрелку, они принялись сочинять страшные сказки. Женя, их всего девять. Девять трусов. Неужели ты их испугался?

— Серж, я всего лишь хотел узнать — почему здесь всё не так? Они это знают, а мы — нет! Ты совершенно не к месту поторопился объявлять войну.

Почувствовав правоту в словах штурмана, Сергей смущённо нахмурился и предложил:

— Есть вариант всё это узнать с позиции победителя. И не я первым объявил войну, а они. Следующий раз ты по ним не пали из пулемёта с таким остервенением. Оставь хотя бы одного живого. Возьмём его в плен и расспрашивай о чём хочешь. Логично?

— Ты сам сказал, что подняться к вертолёту мы сможем только по тёмному. А до ночи ещё не меньше двух часов. Мы должны были тянуть время, пока не стемнеет. Что, если они сейчас полезут на нас в атаку? Ты уверен, что кроме пулемёта у них нет автоматов? Или чего ещё потяжелее?

— Отстреляемся! — попытался оправдаться Субботин. — Эта пещера не укрытие, а долговременный дот. Чтобы нас отсюда выковырять, нужно что-то не меньше пушки.

Голицын не стал ввязываться в спор и, насупившись, молчал, с опаской поглядывая на тёмный вход. Одна мысль, что там, всего в десяти шагах вдоль каменного коридора, лежит тело Михалыча, ввергала его в трепет. А перспектива провести с таким соседством хотя бы малую часть ночи вселяла животный ужас.

— Давай попробуем подняться в кратер пока светло, — предложил он, выглянув из пещеры, чтобы бросить взгляд на покатый склон.

— Безрассудный шаг. Зачем? — не соглашаясь, Сергей отрицательно качнул головой. — Внизу ещё куда ни шло. А выше крутой подъём. Будем взбираться, будто альпинисты, а они по нам стрелять, как в тире. Сейчас уже, наверное, скоро начнёт темнеть, тогда и полезем. А ты чего такой бледный?

— Ничего… душно.

Рассеянный свет, чудом проникавший сквозь плотную серую оболочку над головой, неожиданно начал меркнуть. Это вовсе не было похоже на надвигающиеся сумерки или вечерний закат у моря. Темнота обрушилась на остров, будто рухнувшая штора, всего за пару минут. Где-то выключили рубильник и вокруг воцарился полнейший мрак. Субботин поднял перед глазами ладони и, не увидев их, потрясённо произнёс:

— Теперь я понимаю выражение — как у негра в… глотке. Я, конечно, не рассчитывал на лунную ночь, но чтобы вот так… Женя, ты со своим кошачьим зрением что-нибудь видишь?