Петр Заспа - Аквасфера

— Кто нам может противодействовать? ПВО американцев?

Такой вопрос привёл «просто полковника» в замешательство, но ему на помощь пришёл комдив.

— Хватит разводить балаган, товарищи офицеры! Сказано же — никто ничего не знает. Будем действовать по обстоятельствам. А бомбы вам на всякий случай повесили. Сами поймёте — когда применить. А теперь всё! Совещание окончено!

И для пущей убедительности адмирал стукнул кулаком по столу.

«Небо солнце с муками рожало!» — Сергею вспомнилась строчка из где-то прочитанного стихотворения. Чёрная тропическая ночь отступала неохотно, цепляясь за каждый клочок повисшего над горизонтом облака. Тонкая полоска света пробивалась слабым ростком цветка сквозь панцирь асфальта. Корабль застыл у границы зоны и ждал, когда наконец этот цветок взойдёт новым жарким днём. Ка-27 Дмитриева уже выкатили на вертолётную площадку, укрытую противоскользящей сетью. Ограждающие леера завалили набок, с палубы убрали всё лишнее, чтобы не улетело за борт. Корабль готовился к полётам.

Субботин молча наблюдал за приготовлениями вертолёта и за тусклой стеной зоны, начинавшей проступать сквозь мрак. Несмотря на угрозы «полковника», уже весь экипаж знал о подлинной задаче похода. Теперь свободные от вахты моряки высыпали на палубу и во все глаза смотрели на приближающиеся клубы сплошного тумана.

— Не пойму, чего ты переживаешь? — спросил подошедший сзади Голицын. — Нам нужно всего лишь провести разведку погоды. Чего тут сложного?

— Я тоже ничего сложного в этом не вижу. Но пока что это ещё никому не удавалось.

— Серж, что ты, как стареющая леди на собственных поминках! Значит, мы будем первыми. Идём, экипажи на предполётные указания вызывают.

На этот раз в кают-компании было немноголюдно. Комдив с «полковником» уже находились здесь и, склонившись, изучали расстеленную на столе карту. Дмитриев с двумя штурманами сидели рядом и записывали в рабочие тетради их указания. Субботин сразу обратил внимание, какой у Клизмы измученный вид. Набрякшие круги под глазами и глубокие морщины на небритых щеках выдавали бессонную ночь.

«Что ж, не я один! — подумал Сергей. — Возможно, комдив знает немного больше, чем остальные, и теперь его мучает совесть за отправляемые на гибель экипажи? Или понимает, что его сделали главным стрелочником? В случае успеха награды достанутся тем, кто и в море не ходил. А случись неудача, то все камни полетят в его седую голову».

— Взгляните сюда! — оторвал Субботина от мрачных мыслей командир дивизии. — В этом районе тянется гряда мелких островов. Создать на них что-то серьёзное, я думаю вряд ли возможно. А вот здесь, ближе к центру зоны, находится вулканический остров с десяток километров в поперечнике. Там и базу, и аэродром можно построить. Его как раз и нужно обследовать в первую очередь.

— Подождите! — не сдержался Сергей и обернулся к Дмитриеву, призывая его в свидетели. — Говорили, что нужно всего лишь провести разведку на границе зоны. О полёте внутрь этой аномалии не было ни слова.

— Задачи изменились, — ответил за комдива «полковник». — Полёт внутрь зоны мы планировали после предварительной разведки. Но нас торопят сверху, требуют результат. Потому решено эти два полёта совместить в один. Ничего опасного в этом совмещении я не вижу. Облетаете острова, делаете как можно больше снимков и назад. Если обнаружите американцев — не провоцируйте. Здесь нейтральные воды, но кто его знает, что у них на уме? Мы потому и заменили один из вертолётов, чтобы расширить ваши возможности. Один занимается поиском, второй его прикрывает. По заданию, пожалуй, всё, что вам нужно знать, я сказал. А теперь вынужден напомнить, господа лётчики, что это приказ и обсуждать его не нам с вами. Надеюсь, это вам понятно?

Ещё бы! Главный армейский принцип «не хочешь — заставим, не можешь — всё равно заставим» никто не отменял. Тут уж, раз назвался груздем, то шагай в омут, не раздумывая.

— Понятно, — недовольно буркнул Сергей.

— Вот и прекрасно! — «Полковник» взглянул в квадратный иллюминатор на загорающийся рассвет. — Тогда удачи вам! Или как там у вас говорят за столом: чтобы количество взлётов равнялось количеству посадок!

Лопасти соосных винтов вздрогнули и ринулись навстречу друг другу, набирая обороты. Белый шлем Дмитриева в выпуклом блистере [3] Блистер — выпуклый обтекаемый иллюминатор, обзорный купол (иногда с турелью). кабины обернулся в их сторону, затем Александр Михайлович отвернулся к приборной доске. Левая рука потянула рычаг «шаг-газ» и двигатели взвыли, оторвав шасси от палубы. Выполнив контрольное висение, Ка-27 улетел подальше от корабля, чтобы, наматывая круги, ожидать взлёта ведомого.

Теперь их очередь. По сравнению с серым и обтекаемым противолодочником, Ка-29 выглядит квадратным, угловатым и вызывающе пятнистым. Таким его делают броневые листы и специфичный камуфляж, предназначенный для того, чтобы скрывать вертолёт на фоне береговой черты. Лифт в ангаре поднял на палубу «броневичок», как ласково называли Субботин с Голицыным вертолёт с бортовым номером «22», и они заняли свои места.

— «Позитив», восемьдесят пять триста пятнадцать к взлёту готов! — прижимая ларингофоны к горлу, доложил Сергей.

— Триста пятнадцатый, давление семь полета, ветер слева двадцать градусов, три метра. Взлёт разрешаю, — привычно отозвался руководитель полётов.

Над головой низко завыли турбины, затем вой перешёл в свист, и бурая с белыми кругами палуба поплыла в сторону.

— Триста пятнадцатый триста третьему! — захрипел в наушниках голос Дмитриева.

— Триста пятнадцатый взлёт произвёл, борт — порядок! — доложил Субботин ведущему языком авиационного радиообмена. — Вас наблюдаю. Занимаю своё место.

— «Позитив», я триста третий, — теперь Дмитриев связывался с кораблём и, дождавшись ответной квитанции, доложил: — Группа в сборе. Работаем по заданию.

Тень от вертолёта бежала впереди по воде, как пёс-поводырь на поводке слепого. Затем они перешли в набор высоты и тень отстала, потерявшись в белых барашках волн. Первым летел вертолёт Дмитриева. Чуть выше и правее, чтобы не попасть в спутную струю ведущего, держался Субботин. Корабль остался далеко позади, и сейчас весь горизонт от края до края заслоняла приближающаяся серая стена. Если издали она ещё напоминала мощный грозовой фронт, то теперь, когда до неё оставались считанные километры, зона превратилась в грязную непроницаемую вату с ровными, опускающимися к воде краями.