Александр Шакилов - Полигон

– И ловушку между камышами я устроил. Помнишь ловушку, а, умник?

Еще бы я не помнил. Едва ведь не зацепил растяжку…

– Сообразить не можешь, зачем сделал, если сам же о ней предупредил? – Резак встал возле книжной полки спиной к нам и любовно провел лапой по корешку «Трех мушкетеров». – Зачем спасал, тоже понять не можешь?

Однако невысокого мнения он о моих умственных способностях.

И напрасно.

– Могу, Резак, могу. Ты ведь не на нас охотился. А на парней, которых за общаком послали.

– Молодец, умник! – мутант наградил меня удивленным взглядом. – Я вас приметил еще у Стены. Круто вошли, шумно. Сразу убрал бы, но любопытно стало, проследил. Ах, как вы под «казанову» зажигали! Очень впечатлили меня тогда. Долго я вами любовался! «Американцев» вон отпустил далеко…

Милена покраснела, а я аж заскрипел зубами после такой заявочки.

Резак явно наслаждался общением с нами. Его, сбросившего личину, прямо-таки распирало от желания рассказать обо всех мерзостях, устроенных им на пути к заводу, точнее – к заводому. Правильней было на карте написать «ЗАВОД-ДОМ», но Резак вряд ли посещал школу, писать-читать умеет кое-как, что уже неслабо для мутанта, живущего на Полигоне. И все-таки, зачем мы ему…

– Зачем мы тебе? – опередила Милена.

Вот ведь бабье-с! Поперед батьки в пекло!..

– Не вы, а ты, миледи. – Резак, казалось, только и ждал этого вопроса и даже обрадовался ему. – Твой муженек меня мало волнует. Зато ты…

Милое личико супруги стало багровей кумача, и это позабавило мутанта.

Он продолжил:

– Только вот тащить тебя насильно мне было не с руки. Все мои «бабочки» уехали вместе с бронетранспортером. Так что пришлось топать всем вместе и терпеть твоего муженька, который корчил из себя бог знает что. И не просто топать, но и оберегать вас обоих. Если б умник вдруг погиб – ну, скажем, не проснулся бы или рысь его загрызла бы, – ты, миледи, что сделала бы? Верно, двинула бы обратно домой, к сыну. Я бы помешал, конечно. Но зачем напрягаться, нести зачем? Своими ножками пришли, молодцы какие…

Я тяжело засопел.

Но Резаку не вывести меня из себя. Он же специально меня провоцирует!

Чтобы не сойти с ума от ярости, я думал о чем угодно, только не о коварном разводе, на который мы повелись. Запрещал себе думать о том, что Милена имеет все шансы оказаться в объятьях мерзкого мутанта, а наш сын – больше никогда не увидеть родителей!

Однако сердцу не прикажешь. Точнее – слегка иной части тела.

Как Резак не мог удержать змеиный язык в клыкастой пасти, так и моему не сиделось на месте, захотелось ему пошевелиться и выдать что-нибудь эдакое, по-мужски лаконичное:

– Тварь ты, Петя.

Это я так, для затравки. Очень уж мне хотелось полноценно поддержать беседу. Далее в программе – родословная мутанта, его сомнительная умственная полноценность и половые проблемы.

– Умник, ты хотел узнать, почему меня называют Резаком?! – мутант за один прыжок пролетел через всю берлогу, преодолев метров шесть, и навис надо мной, до сих пор восседающим на груде вонючих шкур.

Акробатика его мне не понравилась, поэтому я ответил честно:

– Уже нет. А ты хочешь об этом поговорить? Тебя это тревожит?

Милена верно подхватила тон беседы:

– Петя, у тебя, наверное, был конфликт с родителями? Застарелый детский комплекс? Досаждал ночной энурез в подростковом возрасте?

– Бетонный подоконник, чугунные игрушки? – вклинился я, снизу вверх глядя на Резака с искренним сочувствием. – Рулон наждачной бумаги в сортире?

Резак застыл гранитной глыбой.

Он даже перестал дышать и моргать.

А потом он молча выставил руки перед собой. Ни дать ни взять брюнет Отелло, тянущийся к горлу оболганной жены. Но душить нас он не собирался. По крайней мере, пока. Да я бы и не позволил.

В воздухе резче запахло тухлой рыбой.

Из кончиков пальцев Резака, прямо из-под ногтей, с тихим, едва слышным шелестом, выдвинулись длинные – сантиметров по пять примерно – полупрозрачные когти, узкие, напоминающие рыбьи кости.

– Миледи, прощайся с умником, – прохрипел Резак.

– Сам с ним прощайся! Смотрел, как мы с Максом кувыркались, да?! Извращенец! – голос моей благоверной преисполнился презрения и ненависти. Если бы взгляды могли убивать, от Резака не осталось бы и мокрого места.

Надо было поддержать супругу, а то ее выпад только позабавил рогача.

– А тотемы ваши – деревяшки, годные только чтоб на них вешенку разводить! – попытался я задеть Резака за живое.

Но тот лишь ухмыльнулся и щелкнул зубастыми челюстями. Его клыками, выпирающими из-под тонких губ, можно силовой кабель перегрызть. И ладно, пусть себе скалится. Главное – что раздумал полосовать меня своими когтями. Или нет?

И если да, то не совсем понятно, хорошо это или плохо. Еще секунду назад его намерения мне были понятны, но сейчас… Резак ведь не просто один из троицы грабителей банка. Он среди них главный. И мало того, что рогатый, – организатор, он чуть ли не в одиночку уничтожил две группы – а то и больше! – отборных боевиков, отправленных кланами на поиски общака. Стоит ли сомневаться, что противник он опасный?

И все-таки я бросился на него, только он отвлекся на Милену.

Та как раз прошлась по поводу его внешности и заявила, что такому уроду добровольно даст только пень в лесу.

Мутант перевел на нее взгляд – и я, не теряя даром ни доли секунды, двинул каблуком ботинка врагу в колено. Попал. Да еще и как попал! Резак рухнул, как подкошенный. На меня, сволочь, рухнул! Навалился всем чешуйчатым телом, обдал несвежим рыбьим дыханием.

Пока он не очухался, с правой я врезал ему кулаком по ребрам, и еще раз, и еще… Будто в бетонный столб лупил, только костяшки напрасно разбил – Резак никоим образом не выказал боли и желания слезть с меня и ретироваться. Да и Милена не осталась в стороне, хотя лучше бы бежала быстро и далеко, пока я тут развлекался с мутантом, – супруга запрыгнула к нему на спину, оседлала, так сказать, схватившись заодно ручонками за рога. Те, кстати, оказались-таки настоящими. А если учесть, что мутант все еще лежал на мне, то хоть любовь моя с самого рождения сидела на диете, а только нынче все ее худосочные килограммы мне показались лишними.

И не только мне.

В одно движение Резак сорвал с себя Милену и легко, точно соломенную куклу, отшвырнул прочь. Благоверная моя пролетела через всю хибару и, врезавшись в деревянную стойку стены, с хрустом – надеюсь, хрустели не кости – сломала ее.

И вот это уже никуда не годилось.

Никому не позволено столь грубо обращаться с моей женщиной!

Резак обязательно за это поплатится!

Но в другой раз.

Потому что сейчас я не мог сообразно моменту прореагировать на его бесчинства. Трудно на что-то реагировать, когда на тебя навалилось нечто весом с целый конвейер, расплющило и выдавило из-под ребер последний воздух. А тут еще острый коготь коснулся горла, проколол кожу, потекла кровь…