Дмитрий Политов - Часовые времени. Незримый бой

«Опаньки! — вихрем пронеслось в голове Белугина. — Неужели у меня появился шанс?»

— А разве он не у вас?! — Алексей старался сыграть изумление насколько можно правдоподобнее. — Я думал, что это ваши ребята меня на станции так ловко облапошили.

Сказать по правде, он и в самом деле не очень понимал, что за сотрудники госбезопасности провели великолепно разыгранную комбинацию, закончившуюся изъятием портфеля у старлея Таругина. Разные версии строил, но к какому-то определенному выводу так и не пришел — маловато было информации для всестороннего анализа. А строить предположения — дело неблагодарное.

— Что ты мелешь?! — прошипел Залогин. Лицо его неприятно исказила гримаса бешенства, в глазах колыхалась тщательно сдерживаемая ненависть, готовая вот-вот выплеснуться. — На какой к херам станции?

— Ну как же. — Белугин смотрел открыто, но с толикой недоумения. — У следователя вашего бумага — она у меня в пиджаке, во внутреннем кармане, лежала.

— О чем он? — Кирилл Андреевич требовательно повернулся к Кокорину.

Человек-мышь суетливо перебрал разложенные на столе документы, выхватил нужный листок и торопливо подал его Залогину. Тот сел обратно на диван, вытянул бумагу перед собой, как это делают люди, страдающие дальнозоркостью, и внимательно прочел, прищурившись. Задумался, обдумывая полученную информацию. Потом медленно повернулся к Алексею:

— Что за бред, кто такой этот Таругин? Как к нему попал мой портфель? Рассказывай, не тяни! — Он повелительно мотнул головой, и на Белугина обрушился очередной удар.

— Умеете вы уговаривать. — Парень сплюнул кровь на порядком изгвазданный чужой обувью пол. — Сразу в голове прояснилось. Такая кристально четкая картинка, вот прям как сейчас вижу: аптека, улица, фонарь…

— О поэзии Блока мы поговорим как-нибудь в другой раз, — перебил его Кирилл Андреевич, неприятно оскалившись. — По делу давай!

Алексей тяжело вздохнул. Начинать все крушить или подождать? Шансов выбраться, правда, не очень много, но можно попробовать. Тем более что дружественная кавалерия почему-то не спешит на помощь из-за холмов. Обидно. Ну хорошо, а если он сейчас все выложит, то где гарантия, что его попросту не шлепнут за ненадобностью? Нет таких гарантий. Значит, молчать? Тоже не шибко здорово — бугай за спиной получит команду «фас» и мигом превратит в мычащий от боли кусок мяса. По-любому говорить заставят, бумажки потерянные для них важны.

Может быть, попробовать потянуть время, получить небольшую отсрочку? Да нет, не в том они настроении. По внешнему виду чувствуется — на взводе ребятки, не ровен час крышу окончательно сорвет. Эх, была не была!

Белугин собрался с духом и начал говорить. На мелких деталях старался не останавливаться, выделял только самую суть произошедшего с ним в дороге, старательно обходил скользкие моменты, которые могли представить его в невыгодном свете. От каких-либо выводов воздерживался, справедливо рассудив про себя, что от него это и не требуется — сами обдумают. Поэтому рассказ получился не очень длинным и занял всего несколько минут. А прервался самым неожиданным образом: когда Алексей дошел до эпизода со встречей с железнодорожником Махровым, Кирилл Андреевич вдруг побелел как полотно, затрясся и срывающимся шепотом прохрипел:

— Как, говоришь, была фамилия старика? Махров?!!

Живут же люди! Белугин с восхищением рассматривал дом, украшенный тонко выполненной лепниной. Располагалась она преимущественно над подъездами. Лиственный узор стелился там буквально сплошным ковром. В качестве дополнения тянулся длинный ряд цветных изразцов. Красиво. Евгений попытался припомнить фамилию архитектора, но безуспешно — внезапно навалилась тяжесть, перед глазами все поплыло. Судя по ощущениям, действие стимуляторов подошло к концу. Не вовремя. Хотя когда пакости случались в тот момент, когда их ждешь?

Лизавету он вызвал через дворника, сунув тому какую-то мелочь. А сам начал прохаживаться по тщательно очищенному от снега тротуару возле дома напротив. Переться напролом в квартиру инженера Белугин посчитал пока преждевременным. Мало ли что, вдруг обстановка неподходящая — зачем подставлять девчонку. Она ведь фактически выполняет партийное поручение, нужно заботиться о коллеге.

И так уже дурака свалял, когда назвал «ваньке» этот адрес — надо было сказать другой, выйти за пару кварталов и дальше пройтись пешком. Но рана как-то по-особенному противно заныла в тот момент — хоть волком вой! — да и ужасно хотелось поскорей убраться подальше от явочной квартиры и оставленных в ней трупов. А ведь знал же, что в Московском охранном отделении имеется особый конный двор, все извозчики которого состояли на службе в Департаменте полиции. Непростительная оплошность. Новичку ведь известно: не садись в первое такси. И во второе не садись, поймай лучше третье. Ладно, будем надеяться, что повезло, и он не нарвался на замаскированного филера.

Ну а пока ждал, еще раз прокрутил в голове ситуацию. И, откровенно говоря, сейчас Евгений уже не был так уверен в том, что поступил правильно. Может, имело смысл остаться на явочной квартире Службы, послать сигнал экстренного вызова, дождаться прибытия оперативной группы и попытаться объясниться? А что, обвинил бы Бориса Львовича в том, что он, к примеру, собирался выдать аборигенам секрет перемещений во времени, а Белугин разоблачил предателя и предотвратил преступление. Охранники? Находились в сговоре с шефом и пытались убрать опасного свидетеля их темных делишек — грохнул их исключительно в целях самообороны. Секретарша… да чего мудрить, прицепом к охране, и делу конец.

А дальше благодарность руководства, орден на грудь и солидная премия на банковский счет. Здорово? Хм, может, и так. А может, и нет. Возьмут и не поверят. Начнут крутить, проводить служебное расследование, искать свидетелей, перетряхивать архивы. Описи, протоколы, отпечатки пальцев — а это ведь займет немало времени. С одной стороны, ничего страшного — можно вернуться в тот же самый день, откуда тебя выдернули, но с другой — кто его знает, получится ли это. В свете последних событий у Евгения имелись серьезные основания думать, что их власть над Хроносом была не столь уж абсолютной, на сцене, похоже, имелись и другие актеры, отыгрывающие свои, неизвестные по целям и задачам партии.

Да и результаты проверки могли свидетельствовать вовсе не в его пользу. По факту, подтвердить вину резидента ничем существенным он не мог. Подумаешь, признание! Мало ли что человек под пытками на себя наговорит. А вот Махров… вот он здорово помог бы. Взять тепленького за шкирку, притащить своим, чтобы они выколотили из него все — знает этот хмырь явно ну очень много интересного! — и вот тогда уже можно поговорить с дознавателями Службы если и не на равных, но очень близко к этому. Если удастся еще и бумаги махровские вернуть, тогда вообще шоколадно, ни один самый дотошный следак не подкопается.