Дмитрий Политов - Часовые времени. Незримый бой

Обстановка на наблюдательном пункте была тревожной. Находящиеся здесь командиры активно пытались прикидываться малозначащими деталями интерьера, ординарцы и связисты забились по углам, а комполка, уже знакомый Алексею майор с орденом Красной Звезды и медалью «XX лет РККА» на выгоревшей добела гимнастерке, орал что есть мочи в трубку телефона:

— Борисов!.. Борисов, твою мать, делай что хочешь, но бегущих останови!.. Останови, говорю!.. Не знаю, как. Хоть сам в поле перед ними выходи!.. Болван! — это уже прозвучало после того, как несчастная трубка полетела в сторону. — Товарищ комиссар… — комполка заметил появившегося гэбэшника и вяло попытался изобразить уставное приветствие вышестоящего по званию.

— Отставить, — нетерпеливо отмахнулся Ведерников. — В чем дело, товарищ майор? Насколько я понимаю, вы меня пригласили сюда не в качестве последнего резерва?

— Да вы сами посмотрите, — плачуще отозвался комполка, уступая свое место у стереотрубы. — Как раз по вашему ведомству дельце! — Чекист решительно двинулся вперед и припал к окулярам. Белугин последовал за ним, нахально позаимствовав на ходу чей-то сиротливо лежащий на бруствере бинокль.

Да уж, положеньице! Когда стремительно скакнувшее к нему расстояние послушно сжалось, картина намечающегося разгрома предстала во всей красе. Немцы, силами до батальона, при поддержке десятка танков, вклинились в оборонительные порядки на левом фланге полка и решительно рвались вперед, умело гася вялое сопротивление красноармейцев.

Тут и там в степи можно было заметить уже оставивших свои позиции бойцов, бегущих в панике в тыл. Попытки сержантов и командиров остановить их успеха, судя по всему, не имели. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы понять — совсем скоро немцы окончательно сомнут наши войска и вырвутся на оперативный простор.

— Я не понял. — Комиссар оторвался от созерцания этой весьма неприглядной картины и раздраженно прищелкнул пальцами. — А почему молчит наша артиллерия? Поддержали бы пехоту огоньком, глядишь, спеси у фрицев мигом поубавилось бы?

— Так в том-то и дело, — майор уныло шмыгнул носом, — что отказываются боги войны огонь открывать.

— Это еще что за новости? — непритворно удивился Ведерников. — На каком основании?

— Ссылаются на приказ командования фронта, запрещающий расходовать боеприпасы до начала наступления, — комполка с надеждой глянул на чекиста. — Нам бы всего несколько залпов, а?

Комиссар задумался.

— Связь с артиллеристами! — решительно бросил он, протягивая руку.

— Ерохин?! — Майор сам бросился к побледневшему телефонисту, судорожно бубнящему что-то в трубку.

— Капитан Войцеховский? — Гэбэшник говорил сухо и отрывисто. — Скажите, вы все еще хотите вернуться домой, к жене? К какой жене, спрашиваете? Да все к той же! В славный город Казань, на улицу Энгельса, четырнадцать. В квартирку на втором этаже, там еще у вас на окошках занавесочки… ситцевые!.. Вспомнили?.. Але? Слышите меня? Хорошо слышите? Немедленно помочь пехоте огнем! Да, под мою ответственность. — На лицах присутствующих застыл почти суеверный ужас. Ну откуда, скажите на милость, недавно прибывший в расположение полка совсем по другому поводу чекист может знать не только начальника артиллерии, но и его прежнее местожительство и, ко всему прочему, о том, какие занавески были в доме? Почему-то именно упоминание о простеньких ситцевых занавесках прозвучало страшнее всего. Повеяло от этих слов чем-то таким… потусторонним что ли?

Белугин был единственный, кто мог бы рассказать, откуда высокий московский гость все это знает, да только вряд ли ему поверили бы.

Первые снаряды прошелестели над НП через считаные минуты. Высокие столбы густых черных разрывов накрыли наступающих немцев плотной пеленой, превращая их недавний успех в поражение. Огневой налет оказался настолько удачным, что немцы не выдержали и поспешили отступить, оставив на поле боя несколько десятков трупов и два разбитых танка.

Да, неведомый Белугину капитан Войцеховский, видимо, очень сильно хотел вернуться к своей жене…

Комната выглядела откровенно убого. Низкие потолки, стол, покрытый бумажной скатертью, давно не чищенный тускло-желтый самовар с глубокой вмятиной на боку, скромно притулившийся в углу, на стенах дешевые литографии.

— Чаю? — Стоявший перед Евгением чахоточного вида юноша смотрел на него так, словно удостоился лицезреть внезапно спустившегося с небес бога. Ну или ангела, на худой конец. Белугину же было откровенно скучно. В самом деле, стоит ли обращать внимание на чувства каких-то там никчемных человечишек, к тому же давным-давно — по его меркам, разумеется — превратившихся в прах? Нет, разумеется, и среди них попадались отдельные экземпляры, вполне достойные интереса человека другой эпохи — вот, к примеру, те же руководители партии, но этот…

— Благодарю, — сухо ответил Белугин, брезгливо наблюдая за тем, как огромный рыжий таракан бежит по столешнице, совершенно не боясь людей. — У меня мало времени, давайте лучше перейдем сразу к делу?

— Да-да, конечно! Но, право, я даже не могу предположить, чем наша ячейка может помочь комитету? — Чахоточный растерянно уставился на Белугина, смущенно разведя руками.

Что ж, вполне закономерный вопрос. Только вот ответить на него правдиво, учитывая сложившуюся ситуацию, Евгений, конечно же, не мог. Точнее, это было бы несколько опрометчивым шагом — расписаться перед рядовым партийцем в том, что лидеры организации, эти достойные, умные и многоопытные люди так бездарно облажались, позволив полиции не только застать их врасплох, но и потеряли при этом все собранные с таким трудом для подготовки акции средства… а, чего там, пора разбить юноше розовые очочки!

— Вы, должно быть, в курсе, что охранка провела недавно целую серию арестов и обысков? — начал издалека Белугин. — Многие наши товарищи попали в их лапы, разгромлено несколько подпольных типографий, мы потеряли почти все наши склады с оружием. Но, что самое печальное, во время налета жандармов на конспиративную квартиру комитета организация лишилась партийной кассы. К тому же погиб товарищ Аристарх. — Евгений сделал приличествующее моменту скорбное лицо. Что-что, а сожалеть всерьез о смерти старого бомбиста он вовсе не собирался. Да, тот, вольно или невольно, отвлек на себя внимание ворвавшихся в квартиру полицейских, дав остальным возможность ускользнуть через черный ход во время завязавшейся перестрелки, но никакой благодарности к нему у Белугина не было. Уж больно напряженные у них складывались в последнее время отношения. То ли старик в чем-то его заподозрил, то ли пронюхал что-то, но Евгений буквально спинным мозгом чуял, что Аристарх готов вот-вот вцепиться ему в горло. Так что, как ни крути, смерть — а газетчики уже во всеуслышание раструбили эту сенсационную новость — одного из руководителей нелегальной террористической организации оказалась Белугину на руку. Сложись все чуть иначе, и пришлось бы валить старика самому, а так… нет, карты легли удачно.