Виталий Крыръ - Охота на колдунов

- Осада стоит денег, милостивая рэлʼли, закупить оружие...

'А может, мы даже успеем нанять сотню-другую наемников в других провинциях', - додумывает северянин, но вслух не произносит.

- Старейшина Клаус добрый прихожанин храма. Император должен был уведомить тебя, что сословие решило не воевать за провинцию, поэтому я не могу помочь городу. Но я могу помочь нашему прихожанину - как насчет десяти однощитовых храмовых рыцарей на время осады за право проезда для купца и его свиты?

От удивления Клевоц поначалу не знает, что и ответить: 'может, мы ошибаемся и это не они?'

Один Дан не растерялся:

- Проси письменное обязательство жрецов.

Но, против ожидания, рэлʼли не отказывается даже прямо на месте составить бумагу на имя северянина.

- Покажи ладони... Проходи. Ладони... Проходи, - одноглазый Глазко в закрытом трофейном шлеме, взятом им с бою около года тому назад, проверяет минующих восточные ворота.

Бедняки с характерными мозолями могут идти куда им вздумается, все равно в других провинциях их никто не ждет. Беженцев много почти по всей империи, а впереди зима. Но вот те, кто не изнурен полевыми работами, а также повозки с едой и просто ценным добром отправляются обратно в город.

После того, как прошел слух о закрытии Фойерфлаха, многие вдруг захотели оказаться за пределами стен. Но большинство вернется - если раньше не ушли, то сегодняшнее бегство - одни эмоции. Тем более что ʼвысшие жрицы выкупают проезд для состоятельных горожан в обмен на предоставление северянам храмовых воинов.

Рядом с Глазком - стражники и Нижнегорский со своими людьми. Юрий собирается послать прошение о разрешении от службы - связанное с такой редкостью, как принятая Похитителем клятва, оно, очевидно, будет рассмотрено императором. Но в то же время, после любезной беседы ʼвысшей жрицы с Клевоцом, Нижнегорский сотоварищи больше не прячут лица. Если даже для ʼвысшей не зазорно заигрывать с наследником Холма...

Теперь Юрия тревожит другое: обязывает ли клятва именем Похитителя выдать жриц Похитителя? В свое время он не видел их лиц, но утром, у ворот узнал по голосу. 'Нет, - думает Юрий, - не будут же жрицы мешать защищать город. А значит, служба держателю Фойерфлаха и инкогнито жриц друг друга не касаются'. Сами же волшебницы пока не узнали его, но и когда узнают - 'моей вины в поражении нет, - убеждал он себя, - а клятва Похитителю - есть клятва Похитителю'.

По узкой улочке Фойерфлаха в густых ночных тенях каменных, кирпичных и деревянных домов, прячась от тусклого света растущей луны и редких проблесков рукотворного огня, перемещалось два существа.

Первой извивалась необычно толстая змея больше шести саженей в длину. В редких отблесках факелов, догорающих в бронзовых подставках над парадными дверьми домов побогаче, светлые пятна вдоль змеиной спины и почти треугольные (темные по краям) пятна с боков будто сетью укрывали гадину, придавая то местами черный и серый, то желтый и ядовито-зеленый окрас. Чужие взгляды словно бы отталкивало от рептилии, и потому ни один случайный прохожий не был потревожен неожиданным зрелищем.

За необычной змеей следовала маленькая, худенькая фигурка в черном балахоне. Уж ее то бы точно не преминули ограбить на окраине, там где странная парочка сейчас передвигалась. Ограбить, обязательно заглянув под капюшон, узнать кто это - девушка или мальчишка-подросток - на предмет выбора дальнейших развлечений. Но и фигура в балахоне будто куталась во тьму, не позволяя взгляду зацепиться за себя, осознать, что ее семенящие шаги - это нечто большее, чем игры теней с воображением.

Ни псы, ни волшебники не смогли бы взять след таинственной пары.

Расставив на всех стенах часовых, северяне разместились в нескольких надвратных башнях, не пожелав углубляться в город. 'Там мы как в ловушке', - настоял Дан.

А самая беззаботная компания подобралась в юго-западной надвратной башне. Со второго этажа, лишенного бойниц и превращенного в один большой зал, освещенный лишь глиняными плошками с жиром и щепочными фитилями, сквозь серый камень стен рвалась наружу разноголосица:

В походе веселое питие под запретом. Но разве это преграда для жаждущих развлечений? Пускай в кружках-долбленках, изготовленных из цельных чурок, не выстоянный мед. Пускай там багровый отвар из бодрящей смеси травянистой розы, шиповника, бузины, листьев ежевики, холодянки, ромашки и еще полудюжины наименований. Но окольчуженые кулаки размеренно грохочут о столешницы. Круговые движения голов исполнены ритма. А песня рвет легкие:

И в головы постепенно снисходит тот же веселый туман и парящая легкость, что и дома, под мед. Вот уж у всех раскраснелись лица, а молодые надсадно орут слова песни, перекрикивая стариков.

То ли срабатывают воспоминания о празднествах на Холме, то ли то, что содержимое голов встряхивается и едва ли не перемешивается в такт песни, то ли сам по себе ритм, то ли еще что, то ли всё вместе...

Непревзойденный копейщик Таптун увлеченно лупит кулаком по столу в такт остальным, и трещина под его ударами увеличивается, расширяясь. Косматая борода будто расплодилась по голове северянина, обильно растет из шеи, спутанных густых волос столько, что, возможно, пряди ниспадают из ноздрей и ушей - ничего не разобрать. Волосы сплошным ковром лежат на плечах, груди и животе.

Высокий, кряжистый старик Зырь - иной раз молчун, а иной раз заядлый спорщик - подслеповато щурится, вспоминая былое. И внезапно кружка с громким треском лопается в руке, орошая горячим отваром все вокруг, вызывая громкий смех.

Лучник Клощ, худощавый и будто весь оборванный, вгрызается в тушеную утку, разбрызгивая капли жира. Клочковатая бороденка под стать поддоспешнику, словно линяющему как пес. Но зато Клощ - лучник от Вышнего.

И остальные, числом не менее дюжины, не отставляя далеко оружие и лишь отчасти сняв брóни...

Этажом ниже гораздо тише. Здесь, где толщина камня рассчитана на удары стенобитных орудий, места мало и за столом сидят всего четверо.

Рябой Ждан, годом старше Клевоца, обладатель тощей бородки и страшной силы в жилистых руках. Долгое время он прикрывал спину Клевоцу в учебных боях. Ждан на часах, стережет вход.

Сотник Вызим, на хмуром лице шрамы от давнего обморожения, держит совет с Даном и Клевоцем.