Юрис Осиповс - Снежака, дочь Платона

— Привет красавица, — поприветствовал молодую друидку Силфан. — Что, даже не пригласишь своих друзей в дом, не угостишь чаем?

— Конечно, входите, я думала… — смутилась Мойра, не зная, что сказать. Она засуетилась, поставив на огонь котелок с водой и приготовив трав для чая. Не смущаясь, викинги заняли свободные кресла и уселись за стол. Оглядев ее жилище, викинги тяжело вздохнули и достали из мешков припасы, купленные в таверне. На столе появился кусок оленины, хлеб, сыр и орехи. Мойра подала им кружки и налила в них чай. Друидка предпочитала не есть мясо, хотя это и не было запрещено. Но она не могла себе это позволить из-за отсутствия денег. Крестьяне Аутисиуса не бедствовали, и ее учитель Густматрикс мог себе позволить держать у себя крепкое вино и угощения для гостей, но его ученица была не столь способной, и ей иногда даже приходилось одалживать деньги или продукты.

— Угощайся, — скорее велел, чем предложил Силфан. — Слышал, ты продолжаешь работу Густматрикса? Заботишься о людях, лечишь скот.

— Да, хотя я и не столь способна. Недавно вылечила корову Номира, а его жену заговорила от грыжи.

— Замечательно, — Силфан с трудом подавил зевок и переглянулся с Хьярмом. Про себя они помолились, чтобы Мойра не начала пересказывать то, как она жила последние десять лет. — Вижу, учения Густматрикса и мои советы и книги, которые я тебе посылал, пошли тебе впрок?

Мойра опять смутилась, не зная, что ответить. Она обладала знаниями, недоступными обычным людям, но лишь маленькой толикой тех сил, которыми повелевал Густматрикс. При жизни друид иногда спрашивал себя, почему он еще держит у себя ученицу, но и не ругал ее, помня о прошлых заслугах. Долговечная память друидов позволяла старику не обращать внимания на неудачи своей ученицы, а точнее на ее слишком медленное обучение и всегдашние ошибки, часто одни те же. Друид мог не спешить с ее обучением. Среди друидов никогда не было женщин жриц, хотя им и не запрещалось передавать свои знания женщинам. Стать друидом из правящей части клана она бы никогда не смогла, но могла приобщиться к тайнам друидов. Поэтому Густматрикс терпеливо обучал ее магии и целительству, пока был жив.

— Мне теперь многое известно. Если бы я хотела, то была бы одной из способнейших друидок в истории.

— В этом я не сомневаюсь, — ответил Силфан, про себя подумав, что женщин-друидов было весьма мало, и ни одна из них не была сколь-либо способной.

— Да, ты далеко продвинулась, — ухмыльнулся Хьярм, окидывая взглядом красивое тело женщины. Мойра улыбнулась в ответ, и Силфан чуть не скривился.

— Мы навестили Снежаку. Как много она помнит, или следует сказать, как много забыла?

— Она не помнит ничего, что произошло до той поры, как она очнулась после ранения, которое ей нанесла валькирия, — с удовольствием ответила Мойра, довольная возможностью показать свои знания. — Так что вас она не узнает.

— Но свою подругу она помнит. Скажи, почему ты ни разу не упомянула, что она жива?

— Я думала, ты знаешь, — Мойра беззаботно пожала плечами. — Ты о ней не спрашивал, и я не знала, что ты думаешь, что она мертва.

— Возможно. А Кри знает, что она жива и где находится?

— Он никогда не навещал ее, и она о нем не помнит.

— Теперь знает, — задумчиво ответил Силфан. — Он придет за ней.

— Ну и что? — Мойра с удивлением посмотрела на Силфана, и викинги переглянулись.

— Ты не забыла, кто она. Кри, ведьмак, он ищет ее. Мы не знаем для чего, но лучше никому из нас не напоминать о ее прошлом. Это может быть одной из причин, почему друиды сказали нам, что она мертва.

— И что вы хотите?

— Если ты не возражаешь, мы на несколько дней останемся у тебя. Подождем Кри и посмотрим, что из этого выйдет, — Мойра замялась, не зная, как отказать гостям, не обижая их: — Правила друидов это не запрещают, а нам бы не хотелось, чтобы о нашем присутствии стало известно, — Силфану показалось, что Мойра обрадовалась после его слов, и сразу же разрешила им остаться.

Еще немного поболтав о событиях предыдущих лет, викинги расстелили свои плащи у камина и заснули беспробудным сном.

Невиданный ураган гнул кроны деревьев и заставлял людей жаться в своих домах, моля богов о спасении. Силфан проснулся среди ночи и покрепче сжал рукоять меча. В ночном ветре ему почудилось завывание демонов и духов. Ураган, невиданный в это время года, был вызван магией. Чужеземец почувствовал чью-то темную волю, стоявшую за завыванием ветра и тучами, с которых срывались тяжелые капли дождя. Недоумевая, кому могло понадобиться вызывать ураган, он повернулся на другой бок, решив, что не его это дело. Не знал он, что ураган вызван по его душу.

В одной из деревень в дверь постучались, и хозяин дома поспешил открыть дверь. В доме прозвучал крик боли, и он вздрогнул. Его жена рожала. Роды были преждевременными, и он молился, чтобы боги сохранили жизнь его жене и ребенку. В соседней комнате повитуха принимала первое дитя молодоженов. Муж распахнул дверь, спеша впустить гостя, решив, что кто-то из соседей пришел, чтобы помочь в родах. Молния осветила стоявшего в дверях человека. Закутанный в плащ с капюшоном, он держал в руке посох, заканчивающийся человеческим черепом. В последнее мгновение бритт заметил нож, но не успел ничего сделать. Лезвие тяжелого ножа пронзило его сердце, и он упал на пол. Колдун вступил в дом, не заботясь о том, чтобы закрыть дверь. С его ножа все еще капала кровь, когда он отворил дверь, которая вела в комнату, где проходили роды.

— Воды принес? Поставь и можешь идти. Тяжелыми будут роды. Лучше помолись своим богам о здоровье матери и дитяти, — велела старуха, не оглядываясь.

— Он родится мертворожденным, — со спокойствием в голосе сказал колдун, рассматривая мать. Роженица лежала на постели, вцепившись зубами в головешку. Волосы беспорядочно раскиданы по постели, руки вцепились в край кровати и покрытое потом тело, в белой рубахе.

— Что ты говоришь, типун тебе на язык, — повитуха обернулась и побледнела, заметив окровавленный нож. — Кто ты и чего тебе здесь надо?

— В землях славян меня называют ведьмаком, Мегарихом.

Старуха побледнела и, окаменев от страха, смотрела на черную фигуру колдуна.

— Что ж ты замерла? — голос Мегариха был полон насмешки. — О тебе говорят, как о колдунье, которой подвластны духи и демоны. Может, сразимся, как пристало колдунам? Что ж ты не отвечаешь? О, тебя беспокоит нож? Не беспокойся, я не стану его использовать, — повитуха вздрогнула, когда нож прозвенел, ударившись о пол: — Что, все-таки не станешь сражаться со мной, как пристало колдунье? — рассмеялся ведьмак: — Роженице плохо, помоги ей. Я не стану тебе мешать, могу даже помочь, раз воды тебе надо. Спасешь дитя, спасешь и себя. Мужик тот жив еще, но если ему не помочь, то умрет на рассвете от потери крови. Я подскажу тебе травы, которые его вылечат, если сама таких не знаешь. Не гоже колдуну вмешиваться в роды, даже если звезды говорят, что этому дитяти не жить, но случалось мне и ошибаться.