Владислав Жеребьёв - Ретранслятор

Некоторое время я стоял в раздумье, а пир, почему-то решив отдать решение на откуп человеку, видевшему этот мир через призму старых реалий, прикусив губу, молча следил за застывшим в трагической позе проглотом.

— Пошли поговорим, — вдруг встрепенулся Дима и, схватив меня за рукав, потащил к стене.

— Чего ты? — Нахмурился я, с трудом отцепляя от своей куртки цепкие пальцы своего приятеля.

— Кончать его надо, пока не поздно, — горячо зашептал тот. — Пуля в лоб — и нет проблемы.

— Как вы, парни, тут интересно живете, — я покачал головой и с осуждением посмотрел на пира. В историю проглота я, естественно, не верил ни на грош, хоть изначально почти проникся, однако и пускать оборванца в расход в мои планы не входило. Не то чтобы я не мог убить человека. Нет, конечно, я бы, наверное, терзался некими моральными принципами, не спал ночами и страдал бы от кошмаров. Почему я так решил, сказать затрудняюсь. С каждым днем, с каждой минутой пребывания в новом мире мое понимание, моральные и этические нормы, взгляды на жизнь, все это мерно и неуклонно трансформировалось во что-то темное, загадочное и одновременно противоестественное. Будто и не я сейчас думал об убийстве как, ну скажем, о походе в кино, а кто-то другой, злой, циничный и расчетливый, привыкший к таким оборотам.

Самокопаниями, впрочем, заниматься было некогда.

— Нет, — я решительно тряхнул головой. — Не будем мы его приговаривать. Незачем патроны тратить.

— А хабар, — в ужасе зашипел Дима. — Если он за ним, то пропала моя нычка. Андрюшка, дорогой, я же ее годами копил. За такой схрон многие полжизни отдадут, если не целую.

— Ну ты же сам говорил, что он не один, — напомнил я пиру. — И пришел неспроста. Сначала узнаем, зачем пожаловал, а уж потом по обстоятельствам. Либо миром разойдемся, либо к стенке и мозги по бетону.

— А ты крут, болезный, — вдруг оскалился Дмитрий. — Только не шарил ничего, и тут такие обертоны. Никак проникся нашей собачьей жизнью.

— Не знаю, — просто пожал я плечами. — Будто подсказало что.

— Ну надеюсь, что то, что тебе подсказывает, дурного не посоветует. Эй, ты, там, — пир махнул Сенечке рукой. — Говори толком, чего приперся! Сказочка твоя про бегство из теплой уютной постельки Ханоя в этом ангаре не канает. Следил? Ну? — Автомат вильнул, и проглот на секунду зажмурился, готовясь к тому, что оружие в руках Дмитрия дернется и выплюнет стаю свинцовых пчел. Однако очереди не последовало, а время шло.

— Ну? — поддержал я Диму. — Не молчи, друг любезный. Говори честно, без утайки. Мы, конечно, не сканеры, но если на лжи поймаем, то мало не покажется.

— Говорю же, — сморщился, будто от зубной боли, оборванец. — Ушел я от Ханоя. Если быть точнее, сбежал.

— И чего так?

— Проворовался, а он спалил. Пустил трофейный тушняк налево.

— И много того тушняка было?

— Фура.

От масштабов сбагренных комендантских запасов Дмитрий удивленно присвистнул.

— А сам комендант что?

— А что он? — Сенечка показал ряд неровных желтых зубов. — Злится небось. Я как понял, что скрыть не удастся, встал на лыжи.

— А как скрыть думал? — не наигранно удивился я. — И в мирные-то времена такая пропажа вызвала бы подозрения. Сейчас и подавно.

— Да есть на кого списать. — Пожал плечами оборванец. — Ты тут, парень, вижу не местный. Банд много шарится по округе. В город соваться не рискуют, а по трассам шакалят будь здоров. Неделю назад накрыли подводу с провизией из Новгорода. Ребята там шли крепкие. Одних фризов в наем брали человек десять. Ничего, размазали по земле-матушке, как гной, и пикнуть никто не смел. Когда уж подоспели, поздно было. Пропала подвода, одни трупы вокруг.

— И правда, — кивнул Дмитрий. — Было дело. Захар тогда всполошился не на шутку. Дозор несли в три смены, и каждый пси-боец обязан был с собой АК таскать. Думали, область на область войной пошла, но нет, затихли.

— Выяснили, кто? — поинтересовался я.

— Пытались, да куда там. — Дима махнул рукой и опустил автомат. — Одну только странность выяснили. Те, кто атаковали, не из наших были.

— Ну, понятно, что не из наших…

— Да ты не понял. Не было там пси-бойцов с нападавшей стороны. Бойцы работали старой закалки. Спецура, вроде «Альфы» или «Беркута». Своих, похоже, даже не потеряли. Вышли на позиции, отработали из дальнобоя всю охрану, а остальных гранатами забросали. Консерва-то что, ей все едино. Людей потом, из тех, что в живых остались, контрольным в голову подчищали. Все чин-чинарем. Ушли тоже грамотно. Сначала по шоссе, потом по мосту самодельному. Его, кстати, подорвали при отступлении, а потом и вовсе в районе закрытых городов сгинули. Туда, сам понимаешь, в здравом уме не один разумный человек не сунется.

— Мда, дела. Ну да ладно, а как ты, Семен, нас нашел?

— Да не искал я вас, — пожал плечами проглот. — Просто проезжал мимо да присмотрел ангарчик. Вы думаете, он такой неприметный посреди бурелома? С горки, что километрах в трех рядом с деревней, его прекрасно видно. Там же и мотоцикл мой. Да и потом, бенза кончилась. Некуда мне сейчас деваться, вот и решил разнюхать на предмет добрых людей.

Шлепнуть оборванца решено было только в крайнем случае.

— Бензы мы тебе дадим, — вещал Дмитрий, хмуро поглядывая на проглота. — И сроку ровно до завтрашнего утра. Не уберешься, поможем.

Не знаю уж как так вышло, но в том, что произошло в следующие пару часов, проглот Сенечка виновен не был. Мы его до утра связали по рукам и ногам, будто здоровенную, дурно пахнущую личинку и оставили лежать на полу, несмотря на его бурные протесты и хаотичные движения.

— Сожрут же меня, звери дикие, — верещал он, однако автоматное дуло шалить не велело, и, покорно снося очередное унижение, бывший Ханоев адъютант позволил сначала связать себе руки, а уж затем и ноги и быть бесцеремонно оттащенным в дальний пыльный уголок.

— Заткнись и отдыхай, поутру развяжем, — довольно насвистывая мелодию Дмитрий вышел из ангара и, зажмурившись, подставил лицо лучам уходящего солнца.

— Не довелось нам повоевать, — хмуро кивнул я. — А дел меж тем невпроворот.

— Одно мы выяснили точно. — Довольно кивнул пир, оглядываясь через плечо. — Если хрен этот моржовый и имел за плечами пару бойцов, то они давно бы уже вмешались. Ну что, пошли до базы?

Последнее было не предложением, а скорее уж констатацией фактов, ибо, произнеся эти слова, Дима уверенно зашагал в сторону зарослей, за которыми притаилась тропинка, выводящая к броду.

— Ну пойдем, — легко согласился я. От пережитого в желудке образовалась пустота, которую требовалось заполнить едой, а голова начинала побаливать от выпитого алкоголя. Пьянел я легко, но и трезвел пугающе стремительно, а за всем этим начиналась мигрень. Припомнив, что где-то на полках в гараже была замечена аптечка, закинув автомат на плечо, я поспешил вслед за товарищем в заброшенную деревню. Путь назад был без привалов, и потому преодолели мы его не в пример быстрее, а затем началась кутерьма.