Владислав Жеребьёв - Ретранслятор

— Ты чего ни свет ни заря? — Из палатки выбрался Дима, тря кулаками глаза и отчаянно зевая, и, потянувшись, начал копаться в сумке Сенечки в поисках съестного. Сумка была тут, автоматы на месте. Я засунул руку в карман собственной куртки, но плохое предчувствие не оправдалось. Вся мелочевка имелась в наличии. Не похоже, чтобы вот так бросил. В нынешней ситуации просто по шее бритвой да обобрать трупы, а тут и пожитки, и автоматы. Расслабились мы совсем, коли ему вдруг доверились.

— Так чего рыщешь? — Пир нашел банку консервов и самозабвенно корежил крышку консервным ножом.

— Арсений пропал.

— Сенечка-то? — Дима сокрушенно покачал головой. — Сбежал, паскуда. У тебя ничего не пропало?

— Да в том-то и дело, — развел я руками. — Все при нас осталось, а Арсений сгинул куда-то.

— Так появится, — отмахнулся Дима, отправляя в рот солидную порцию тушенки прямо с ножа. — Сенечка своего не упустит. Ты знаешь его плохо, потому и величаешь словно барина, а я о нем наслышан.

— Ты сам там присутствовал? — Вдруг мне стало безмерно обидно за этого маленького, затюканного человека. Жил бедненько, встрял крупненько, и даже когда способность ему этот мир отсыпал, то столь низкого класса, что только плевка достойна. Ни дать ни взять, пиявка. — Ты видел, как он гадости и беспределы творил?

— Лично я нет. — Дмитрий и бровью не повел, а лишь прибавил в свой организм тушняка. — Однако слухи не просто так ходят, да и в адъютантах у Ханоя непросто порядочность сохранить. Служат у него, поделюсь с тобой честно, самые отпетые мерзавцы. Захара они в свое время так ухайдакали, что он до сих пор ровно сидеть не может.

— А может, где в беду попал Арсений, а мы тут стоим и лясы точим, — огрызнулся я. — Сторожил твой сон человек, а ты грязь ему на голову льешь. Тебе-то он конкретно что сделал? Ну…

Глухое тарахтение двигателя, вроде бы даже и мотоциклетного, в пылу спора мы услышали не сразу, а как поняли, что к чему, не сговариваясь, упали на землю.

— Приплыли, — зашипел пир, спешно опустошая банку. — Сейчас кутерьма начнется… — Однако так и застыл на полуслове. Из перелеска выехал мотоцикл с коляской. Самый что ни на есть обычный сотый «Урал», из тех, наверное, на которых Максим Подберезовиков гнался за Юрием Деточкиным, уходящим от милицейской погони на свежеугнанной «Волге» очередного взяточника и бюрократа. За рулем, впрочем, вместо Ефремова сидел гордый своим появлением Сенечка и улыбался во все свои двадцать три зуба.

— Ну что? — гордо подбоченившись, поинтересовался проглот. — Кому-то вроде нужно до города было, так карета подана. Или вы, может, тридцать верст пехом собирались?

Эффект, конечно, был подпорчен черной полосой гари на лбу Арсения. Однако он был, открытые рты да наши нелепые позы Сенечку порадовали.

Проблема с транспортом была решена, а дальше… Ну что дальше? Время покажет.

До города добирались окольными путями, и когда наконец над головой замаячили развязки КАДа и пустые оконные глазницы брошенных зданий появились на горизонте, уже вечерело. Откуда у Сенечки раритетный мотоцикл, он не объяснил, лишь отмахнулся да хитро подмигнул, когда усаживался в седло.

Поездка на мотоцикле к разговорам не располагает, и потому весь путь был проделан в молчании, с редкими остановками перекурить и оправиться. Ближе к городу Арсений снизил скорость и, остановившись у обочины, снял с головы шлем.

— Как дальше поедем, — поинтересовался он. — По Киевскому или по Московскому?

— А в чем разница? — спросил я.

— Разница большая, — подал голос из мотоциклетной коляски Дмитрий. — С одной стороны нас будет подпирать Захар с братией. Так просто по его асфальту, уж поверь мне на слово, никто не катается. С другой — банда Петра стоит, причем именно банда, а не Захаров отряд. У них там три десятка пулеметных расчетов, мины и мешки с песком. Там не один пси-боец прорваться не сможет, пусть он хоть трижды крут. Петр, бывший зэка, вышел на волю за день до катастрофы да удачно напоролся на склад РВС. Не без помощи своего соседа, военного, ракетчика, кажется. Они потом, как рассказывают, ходок десять в область делали, все стволы возили.

— А почему банда-то у них получилась? — хмуро поинтересовался я. Мимо Захара ехать было вовсе безрадостно, а уж сквозь бандитский строй и подавно. Вопрос скорее был риторический, но, поймав волну, Сенечка пустился в пространные рассуждения, из которых я вынес сущие крупицы. Помимо Петра, был еще один участник мероприятия, приведший последнего к успеху, но что-то там у них не сложилось, а работать с пси-бойцами уголовник отказался наотрез, предпочитая жить по понятиям и держать вокруг себя вполне предсказуемый уголовный элемент. Бандиты, убийцы, воры, вот кто в основном держал трассу. Что стало с партнером Петра, история умалчивала, но даже самому наивному было понятно, что на этом свете парня было уже не найти.

— Есть проезд в обход, — почесал бритый затылок Дима. — Немного поскачем по ухабам, да пару поселков городского типа проскочим и на месте.

— В любом населенном пункте ближе к базару, если там есть инфраструктура, то и хозяин имеется, — тут же поспешил напомнить проглот. — От одних бандитов к другим хочешь? Хотя на нашем месте я попытал бы счастья именно с этим вариантом. На глаза Пете с его отморозками попадаться мне резону нет. Я ему еще с прошлой встречи задолжал, а он при каждом удобном случае напоминает.

— И Петька-то не стребовал? — ахнул пир.

— Пусть попробует, — оскалился Арсений. — Тогда я под Ханоем ходил, а он его боялся до зеленых чертей. Ханой еще более отмороженный, чем Петя, и не раз это на деле доказывал. Теперь же у меня такой крыши нет.

— А что же из-под крыши ушел? — вновь поинтересовался я.

— А из-за отношения, — вновь начал гнуть свое проглот. — Покойный Анисимов относился по-человечески да обещал с собой забрать на базу. Он говорил, что там у них все есть. И жратва, и электричество халявное. Мыться можно каждый день, да в кранах вода горячая. Ты знаешь, когда я последний раз в баню ходил?

— Замолкни, — грубо прервал я бывшего Ханоева адъютанта. — Редкие походы в баню вопрос личной гигиены, а дело у нас намечается общественное. Я за объезд трасс, кто еще со мной?

Арсений поднял руку, и мы оба, обернувшись, посмотрели на скучающего Дмитрия, меланхолично чиркающего колесиком зажигалки.

— Чего уставились, — пробурчал он, сжимая в губах сигарету. — Я как все. Деньги грести или неприятности, мне до лампочки. У меня еще траур по хабару не прошел, а в городишках, может, чем разживемся. Не должно там быть сильных бойцов. Все сейчас либо у Ханоя, рынок пасут, или у Захара шашлыком балуются. Одни мы тут по пояс в дерьме и с каждой минутой, как погляжу, погружаемся все больше и больше.