Семен Кожанов - Последняя черта

Третий и четвертый были моими прямыми конкурентами по бизнесу. Это было еще в самом начале моей предпринимательской деятельности. Им, видите ли, не понравилось, что я стал «играть на их поле», и меня не совсем вежливо попросили уехать из этого города, иначе меня в ближайшее время увезут на катафалке. С этими двумя пережитками «лихих девяностых» произошел несчастный случай на охоте — один из них «случайно» выстрелил в другого и так распереживался из-за этого, что не выдержал мук совести, «застрелился». Именно такой была официальная версия происшедшего, тем более что все найденные улики, указывали на эту версию. У обоих «охотников» остались семьи.

Пятый и шестой были охранниками в заводоуправлении Макеевского металлургического завода. В тот день мы с братьями Серовыми «брали» кассу завода. Это был наш третий, заключительный, «скачок». После него мы решили завязать с разбойными нападениями. Поначалу все шло как «по маслу» — быстро вошли в помещение кассы, уложили на пол работников и охранников, а потом выскочили наружу. Братья Серовы шли первыми, неся мешки с деньгами, я отступал последним, держа на прицеле охранников кассы. Когда я выскочил на улицу, то увидел следующую картину; братья Серовы стоят, подняв руки вверх, мешки с деньгами и их оружие лежат на асфальте, а напротив них стоят два рослых мужика, в бронежилетах и с помповыми дробовиками в руках. Ну а дальше мои инстинкты сработали раньше, чем мозги, — четыре выстрела и два трупа охранников остались лежать на асфальте. Легкие кевларовые бронежилеты не могли остановить пули, выпущенные из пистолета «ТТ». У обоих застреленных мною охранников были дети, у одного — две девочки, а у второго — сын.

Седьмой — был единственным, кого я отправил на тот свет, испытывая при этом чувство глубокого удовлетворения. Седьмой — был педофилом, которого выпустили на свободу из-за неправильно оформленных, во время следствия улик. Ну и плюс ко всему он еще был дядей одного из высокопоставленных симферопольских чиновников. Эта тварь специально приехала в Керчь, чтобы «развлечься» вдалеке от родных пенатов. Его взяли на второй жертве — десятилетней девочке из нашего интерната, он ничего не успел с ней сделать, посторонние люди вовремя заметили неладное и вызвали милицию. Когда Седьмой ехал домой в Симферополь, его машину расстреляли на трассе Керчь — Феодосия. «Тойота камри» получила восемь пулевых пробоин, водитель не справился с управлением, и машина вылетела на обочину, несколько раз перевернувшись в воздухе. Водителя от мгновенной смерти спасли подушки безопасности, он даже смог самостоятельно вылезти из машины. Когда на место аварии прибыла первая машина «скорой помощи», то застали жуткую картину — мужчина лежал на спине, его живот был вспорот, а кишки аккуратной кучей лежали рядом, обильно засыпанные солью; нутро живота было набито детским трикотажем: трусиками и маечками. Седьмой мучился еще три часа, медикам так и не удалось спасти его жизнь, хоть его и эвакуировали на специально вызванном вертолете. Найти преступника, который совершил столь зверское убийство, так и не смогли, хоть очень многие и догадывались, чьих рук это дело.

Восьмым — стал татарин, которого я застрелил пятнадцать минут назад. У него тоже, как выяснилось, была семья и дети.

— Я тоже хочу, как вы, — убивать врагов расчетливо и хладнокровно, без сомнений и эмоций. Я вам завидую, — с вызовом произнес Данила.

— Все-таки, Ветров, ты — дурак. Минуту назад, когда ты стоял над татарином и не мог в него выстрелить, я завидовал тебе. Завидовал тому, что у тебя есть чувства и эмоции. Понимаешь?

— Нет, не понимаю. Как можно завидовать слабости? Чувства — это слабость!

— Дурак, он дурак и есть! — с усмешкой произнес я. — Вот скажи мне, Данила, тебе нравится запах духов твоей девушки?

— Ну нравится, и что? — с непониманием, спросил Ветров. — При чем здесь это?

— А когда твой нос заложен и ты не распознаешь запахов, тебе нравится запах духов твоей девушки? — я повторил свой вопрос.

— Странный вопрос, если я не смогу ощущать запахи, то как я смогу понять, нравится мне запах или нет?

— Вот именно. Если у тебя нет чувств и эмоций, то как ты сможешь жить. Какой смысл в жизни, если ты не ощущаешь ее вкуса. Поэтому я и завидую тебе. Ведь у тебя есть еще возможность чувствовать и переживать.

— Вы и, правда, так думаете или все это говорите только для того, чтобы меня успокоить?

— Да на хрен ты мне нужен, успокаивать тебя еще, — нарочито грубо ответил я. — Все вставай, парни вон уже почти закончили, нам пора сматываться отсюда.

Возле открытого гаража действительно Виктор и Владимир уже заканчивали свои бетонно-строительные работы. Смотровую яму, конечно, не удалось залить доверху, на это элементарно не хватило бы цемента. Трупы убитых залили раствором сантиметров на пятьдесят в толщину. Весь оставшийся пенопласт насыпали поверх цементной стяжки. Последние два мешка цемента развели с водой, и залили получившейся смесью закрытый люк, который вел в яму.

Когда все следы нашего пребывания были убраны, легковые машины выгнали из гаражей, и построили весь транспорт в колонну. Я и Ветров ехали на «Хонде», у нас в багажнике лежал связанный Кружевников. После того как Сева пролежал два часа в обнимку с убитым им человеком, он стал заметно нервознее. Что в принципе не удивительно! Растворив несколько таблеток в полулитровой бутылке воды, я насильно влил все это в горло Кружевникову — пусть поспит, хоть спокойно доедем в Керчь, а то не хватало, чтобы он выкинул какой-нибудь фокус по дороге.

«Нива» и ГАЗ-66, с братьями Патроховыми, Вовкой Серовым и спящим на заднем сиденье «Нивы» Енотом должны были поехать поселковыми и объездными дорогами, так, чтобы миновать посты и кордоны. Им никак нельзя было попадаться — в кузове «Газона» лежал труп Синьки и большой оружейный арсенал.

— Данил, садись за руль. Справишься?

— Не знаю, я никогда не ездил за рулем такой крутой тачки, — с опасением ответил Ветров.

— Если смог научиться управлять «Жигулями», то уж с «Хондой» тоже справишься. Все-таки японцы придумывали машины для отдыха, а не как наши — для мучений.

— Ну хорошо, я попробую.

— Смотри за экраном ноутбука, он показывает расположение постов ГАИ, но учти, что больше надо доверять своим глазам, а не хитроумным приборам. — Я открыл ноутбук и запустил программу. — Я пока посплю, на заднем сиденье. Как подъедем к Керчи — разбуди.

Когда, наши машины покинули расположение заброшенной воинской части, «Хонда» поехала прямо по дороге, возвращаясь тем же путем, которым мы сюда прибыли. «Нива» и «Газон», свернули направо, в сторону моря, им предстояло проехать вдоль береговой линии до самой Керчи.