Энтони Рейнольдс - Отметка Калта

— Сеньор, нам придется дождаться окончания бури, прежде чем разжигать огонь, — говорит рыцарь. Коронованная фигура качает головой и идет дальше.

С облаков над головой нисходит столп молнии, который бьет в разрушенную кладку. Грохот грома смешивается с визгом взрывающегося дерева и трескающегося камня. Рыцари прикрывают лица, но остаточный образ молнии останется у них перед глазами еще много часов.

Ты чувствуешь прикосновение молнии, однако она не сокрушает тебя. Ты безмятежно лежишь в развалинах башни, пока тебя погребают под собой расколотые камни и тлеющие угли, а в небе бушует буря.

Ты спишь под землей. Дремлешь в постели из пепла. В земле над тобой растут только отравленные растения, а люди сторонятся груды битого камня, которая некогда была башней. Кость на твоей рукояти гниет, корни обвиваются вокруг клинка, словно скрюченные пальцы. Реки разливаются и высыхают. Вырастают деревянные и каменные города, заканчивающие свое существование в огне. Войны перемалывают землю в грязь, и кровь просачивается вниз, тревожа твой прерывистый сон. Небо темнеет от дыма топок и заводов, железо и крутящееся колесо меняют мир. Люди открывают новые истины, забывая старые пути.

Королевства с империями растут и заключают договоры. Моря и океаны пересыхают, превращаясь в пыльные котловины. Небо покорено, и оказалось, что на его тверди нет богов.

Опускается ночь. Из темноты вновь выползают страхи прошлого. Люди сбиваются вместе возле остывающих углей цивилизации. Желанный рассвет становится шуткой, над которой смеется ветер, дующий среди костей на мертвых континентах.

А затем, когда это уже кажется несбыточным, появляется свет.

Свет падает на тебя, когда пальцы соскребают грязь. Это не солнечный свет, а резкое белое свечение точечных фонарей. Обнажив твое твердое тело, грязные пальцы останавливаются. Все следы крови давно разложились и исчезли с твоей поверхности, кольчуга и сломанный меч проржавели и почти сгинули, а тело Гога растворилось в земле. Остался только ты — осколок холодной черноты в грязи.

Ничем не прикрытый теплый указательный палец проводит по твоему клинку, ощупывая волны и узоры. Палец замирает. Он принадлежит человеку по имени Жаккил Хакоан. Тот молод и считает себя умным.

Пещера холодна как лед, тепло вытягивают механические башни, которые обогревают верхние уровни улья, однако Жаккил все равно потеет. Его круглое лицо и руки обнажены и растрескались, но это не имеет для него значения — ему нужны руки, чтобы чувствовать землю, а в шлеме он будет все равно что слепым. Его изолирующий костюм взят снизу общей кучи, и система температурного контроля неисправна. Да, в нем тепло, однако слишком тепло. Жаккилу кажется, будто он в тропических джунглях, а не в четырех километрах ниже поверхности улья.

Ему никогда не доводилось видеть джунгли, по крайней мере настоящие. Разумеется, он видел пикты. Просматривал информацию и читал все свидетельства об огромных джунглях прошлого. Джунгли есть на других мирах, лежащих за пределами сферы Солнца. Жаккил надеется, что однажды увидит их. Именно это желание удерживало его на работе в низовом составе трех экспедиций Консерватории. Раскопки подземных пещер Альбии — просто последний шаг в его амбициозном пути. Жаккилу Хакоану хочется побывать в разных местах, увидеть их прошлое и овладеть какими-нибудь их тайнами. Его волнует не высшая цель Консерватории, а только то, куда она может его привести.

Он облизывает большой палец и стирает землю с части твоего клинка. Его взгляд фокусируется на твоем пятнистом черно-сером теле. Пронизывающие тебя светлые слои напоминают облака в ночном небе. Жаккил смотрит на свой палец, на размазанную по коже грязь, а затем снова на тебя. Не смотря на обволакивающий жар костюма, он дрожит. Жаккилу кажется, что он стал един с прошлым, потянулся через Долгую Ночь, чтобы прикоснуться к душе кого-то, кто умер до того, как люди достигли звезд. Он облизывает тонкие губы и вытаскивает тебя из грязи.

Твое лезвие пускает из его ладони бусинку крови. Он издает удивленное шипение.

— Что-то нашел, Хакоан? — по пещере разносится голос.

Жаккил тихо ругается под нос и убирает тебя в подсумок на бедре. Он бросает взгляд направо — в десяти метрах от него в траншее работает Магритт. Похоже, что она поглощена небольшим участком земли перед собой. Он оборачивается налево и видит две фигуры, стоящие на краю рва. На них тускло-серые изолирующие костюмы с глянцево-черными обогревательными трубками и забралами из прозрачного хрусталя. Это начальники, надзирающие за раскопками. У обоих на лице ненавистное Жаккилу выражение серьезной проницательности. Позади них бродит группа подчиненных, словно птицы, которые ждут, когда фермер выронит кукурузное зернышко.

— Ну? — произносит тот, кто называет себя Навидом Мурзой.

— Ничего, — отвечает Жаккил. — Показалось что-то в слое гари, но это был просто камень, — он поднимает неровный серый обломок, который только что вынул из стены траншеи.

Он ждет, на сей раз радуясь, что потеет из-за костюма.

Мурза переводит глаза на камень. Жаккилу не нравится этот умный взгляд.

— Ты вскрикнул, — замечает второй. Его зовут Хавсер. Каспер Хавсер. Некоторые из младших говорят, будто в имени есть что-то смешное, словно это шутка. Жаккил не понимает шутки и не любит Хавсера.

— Мы решили, что ты нашел что-нибудь, заслуживающее внимания , — продолжает он.

Жаккил ухмыляется и поднимает ладонь, демонстрируя порез и узкую кровавую полоску.

— Порезал руку об осколок камня.

Хавсер смотрит на руку, хмурится и отворачивается. Мурза задерживается еще на мгновение, продолжая глядеть на камень в руке Жаккила. Затем пожимает плечами и молча уходит за Хавсером. Жаккил выдыхает и оглядывается на Магритт. Прежде чем они успели встретиться глазами, та отводит взгляд.

Рука Жаккила непроизвольно тянется к подсумку, где ты лежишь.

Магритт приходит к нему позже, когда он находится в своем жилище, гоняя во рту какой-то дешевый спиртной напиток и таращась в ржавый потолок. Комната невелика, она самая маленькая в свисающем на тросах с потолка пещеры-улья жилом — решетчатой конструкции с глухими коридорами и блочными крыльями. В блоке мало места, и Жаккилу досталась самая небольшая его часть.

Жаккил сидит на узкой койке, прислонившись спиной к покрытой конденсатом стене. На маленькой полке стоят несколько книг и пара потертых инфопланшетов. На низком столике из прессованного металла, рядом с очередной полупустой бутылкой, располагается маленькая птичка из розового алебастра. На полу свалены грязные кучи одежды. В комнате пахнет потом, алкоголем и неопрятностью.