Игорь Вардунас - Реконструкция. Возрождение

Собравшиеся за столом мужчины сдержанно усмехнулись.

– Действительно, зачем всё это? – поднеся свой перстень поближе к близоруким глазам, Кельвин внимательно рассматривал прибор с массивной печаткой, на которой было изображено ветвистое дерево с густой кроной.

– Вот тут мы переходим к самому главному, – кивнул Свен и, вернувшись к своему месту во главе стола, облокотился на спинку кресла. – Настал момент, когда я готов поделиться с вами некоторыми истинными мотивами, которые двигали мной при создании нашей компании. Отдельно обращаю внимание всех присутствующих, что всё, что вам сейчас предстоит увидеть, должно остаться в стенах этого кабинета.

– Никто из нас не занимал бы свои должности, имея язык, который был бы длиннее галстука, – веско заметил Уилсон. – Вы прекрасно это знаете, Свен.

– Хорошо. В таком случае, господа, прошу вас строго следовать моим инструкциям, даже если поначалу вы решите, будто я спятил.

– Была такая мысль, но я до последнего надеялся, босс, что это вспышки на Солнце на вас так влияют, – вслед за Кельвином рассмеялись и остальные.

– Ха-ха. Очень смешно, – улыбнулся в ответ Нордлихт. Он знал, что некоторые сотрудники называли его за глаза Чокнутым Профессором. – А теперь наденьте эти перстни на любой палец на руке, не важно, на правой или на левой. Хорошо. Теперь я попрошу вас встать со своих мест, так как кресла больше не понадобятся, – накрывая ладонью пальцы правой руки, на одном из которых был надет хроноперстень, предложил Нордлихт. – Видите небольшие выступы с противоположных сторон на печатках? Вам нужно одновременно сдавить их пальцами второй руки. Итак, по моей команде…

В следующий миг кабинет исчез, и мужчины оказались на вершине пологого холма, с которого открывалась грандиозная панорама ночного города, объятого пламенем, рев которого доносился вместе с порывами налетавшего ветра.

– Что это за место? – севшим от неожиданности голосом пролепетал Патрик. – Где мы?

– Джентльмены, мы присутствуем в окрестностях Рима в ночь с восемнадцатого на девятнадцатое июля шестьдесят четвёртого года нашей эры, во время Великого пожара, случившегося при правлении императора Нерона, – словно находился на экскурсии, будничным тоном, как само собой разумеющееся, стал неторопливо объяснять Свен. – Он продлился шесть дней и семь ночей. После его окончания оказалось, что полностью выгорело четыре из четырнадцати районов города, а ещё семь весьма значительно пострадали. Уилсон, не рекомендую снимать перстень, если не хотите остаться здесь.

– Но как! – озираясь по сторонам загнанным зверем, проревел Уилсон, не в силах поверить в случившееся. В его округлившихся глазах растерянность мешалась с паническим ужасом. – Каким образом? Почему мы здесь? Что вы сделали с нами?!

– Вопрос скорее должен звучать не почему мы здесь, а как . Чтобы наглядно убедиться в том, с чем мы на самом деле ежедневно имеем дело, коллеги, – спокойно ответил Нордлихт, пряча в уголках губ лёгкую тень улыбки. – Это всего лишь пример, не более.

– Это галлюцинация?! Вы загипнотизировали нас? Если это так, я требую, чтобы вы немедленно прекратили свои глупые шуточки, Свен!

– Отнюдь. Этот мир так же реален, как и мы с вами, – продолжая сохранять спокойствие, возразил Нордлихт. – Можете потрогать что-нибудь, если хотите, но имейте в виду, что забирать с собой ни в коем случае ничего нельзя. Сейчас мы просто наблюдатели.

Слушая объяснения Свена, начальник аналитического отдела послушно потыкал кончиком туфли лежащий в траве сырой камень.

– Я решил провести эту экскурсию во времени, чтобы наглядно продемонстрировать те невероятные возможности, которыми мы располагаем, – как хороший игрок в покер, Нордлихт постепенно выкладывал перед коллегами припасённые козыри. – Задача нашей компании не только в изучении мировой истории, но и в её непосредственном изменении , направленном на подведение человечества к новой ступени эволюции и предотвращении возможных катаклизмов, способных привести к гибели всю нашу планету.

– Что вы хотите этим сказать, Свен? – осторожно поинтересовался подошедший к нему Патрик.

– Господа, – Нордлихт торжественно повысил голос. – На нашей службе теперь находятся не только голые факты из страницы истории, но и само Время! Мы вольны распоряжаться им как нам будет угодно, но в пределах разумного.

– Мы в Риме, – машинально повторил стоявший поодаль Кельвин, но из-за окружавших их сумерек Свен не смог как следует разглядеть его лицо. – Это не просто впечатляет… это потрясающе! Ты все-таки сделал свою Машину времени, приятель!

– Да, Крис. Я её сделал. Кстати, она ещё работает как телепорт, так что с её помощью можно моментально перемещаться не только во времени, но и в пространстве.

– Получается, мы всё это время имели под боком Машину времени и даже не подозревали об этом? – отвернувшись от продолжавшего бушевать пожарища, прищурился Уилсон. – Почему вы скрывали от нас эту информацию, Свен?

– В целях безопасности и конфиденциальности. Чем меньше людей будут знать о существовании Машины, тем лучше. То, что я посвятил вас в часть своего плана, стало вынужденной мерой, поскольку от руководителей отделов, приближённых непосредственно ко мне, постоянно утаивать истинное предназначение нашей организации бесконечно не представлялось возможным, – отогнув манжет рубашки, Нордлихт посмотрел на циферблат наручных часов. – Обычные сотрудники по-прежнему ничего не должны знать и спокойно заниматься привычными делами.

– До сегодняшнего дня это у нас неплохо получалось, – пробурчал начальник аналитического отдела.

– Господа, думаю, для первого раза информации и впечатлений достаточно, – Свен дотронулся до своего перстня, и остальные мужчины поспешно последовали его примеру.

Вернувшись в кабинет, все некоторое время молчали, в то время как Свен с интересом разглядывал изменившиеся лица коллег, снимающих перстни и кладущих их на стол перед собой.

– Думаю, нам стоит выпить, – пройдя к мини-бару, Свен стал разливать виски по пузатым бокалам из толстого стекла. – И помните, джентльмены, всё, что вы сегодня увидели, должно остаться в тайне. Ваше здоровье!

Кого он мог сделать своими живыми инструментами для реконструкции мировой истории? Таких же, как он сам. Изгои, выброшенные из мира, одинокие, лишившиеся всего, никому не нужные. Все те, кому больше нечего было терять. Но те, в ком ещё оставались силы двигаться дальше. Сердца, которые по-прежнему хотели жить. Люди, которым он мог заново подарить надежду. Наполнить их существование новым смыслом и дать новую, несоизмеримо важную по сравнению с их жизнями цель.