Владислав Глушков - Тайна Чёрного континента

— Ну вот, я так и предполагала, стоило оставить тебя наедине, как ты даже здесь нашёл спиртное.

Валерия стояла в проходе совсем домашняя, в больших не на её ногу шлёпанцах, лёгком шёлковом халатике, скорее открывавшим, чем прикрывавшим стройные длинные ноги и с полотенцем на голове, обернутым в виде челны.

— Я что, я ничего, просто осматривал здесь всё. Кстати, хороший коньяк.

— Ну, да вот помнить ты ничего не помнишь, а то, что это, — она указала на бутылку в его руке, — называется коньяком, ты вспомнил.

— Послушай, женщина, не ругайся. Я пойду, помоюсь, а ты прислушивайся к улице и смотри, что бы нас здесь врасплох не застали. Я конечно двери, то прикрыл основательно, но чего в этой жизни не бывает.

Упругие, горячие струи снимали напряжённость последних дней, смывали грязь и усталость, возвращая тело к жизни.

«Теперь ещё несколько часов сна и можно дальше в бой, — подумал Алексей, — какая всё же благодать вода, она просто лечит человека».

Выбравшись из-под душа, он насухо вытерся и влез в чистую одежду. Она была немного великовата, но ремни решили эту проблему и в чужой одежде он чувствовал себя вполне комфортно. Валерия к этому времени уже сняла с головы полотенце, а со стола салфетки, накрывавшие продукты. С едой было не густо, и часть припасов, девушка предусмотрительно убрала, оставив их на вечер. Ночь предстояла тяжёлая, значит вечером, обязательно нужно будет подкрепиться, воевать на пустой желудок не очень приятно.

Они перекусили, тем, что осталось после рачительного хозяйствования Валерии, запив не особо сытный завтрак крепким и ароматным чаем. Алексей достал сигару и плеснул себе в бокал немного коньяка.

— Иди девочка отдыхать, ты достаточно уже потрудилась.

— А ты?

— Я ещё посижу часок, выкурю сигару, подумаю, что дальше делать, а потом подниму кого-нибудь и тоже лягу поспать.

— А можно я тоже посижу с тобой? — Спросила она, и сразу добавила, — я совсем не устала.

— Что ж, посиди, коль спать не хочется.

Он достал ещё один бокал и налил порцию Валерии.

— А сигару, что не предлагаешь?

— Женщинам и детям курить вредно.

— Почему?

— Детям нужно здоровыми расти, а женщинам этих самых детей рожать.

— Брось ты прикидываться, — как то очень горько ответила она, — тебе прекрасно известно, то у меня никогда не будет детей.

Алексей поднял брови и вопросительно посмотрел на девушку.

— Да, извини, я снова забыла, что ты это не ты. Да всех нас кто идёт в армию стерилизуют, мы просто не способны рожать. — Это было сказано с такой грустью в голосе, что у Алексея даже мороз пробежал по коже.

— Это как?

— Да очень просто, вообще в нашем обществе рожать детей это привилегия, и доступна она далеко не каждой женщине. Помнишь, что говорил, твой тёзка насчёт их общины?

— Да, он говорил, что женщины у них не способны рожать больше двоих детей, и что их община просто вымирает.

— Так оно и есть, у нас тоже крайне ограничивают в возможностях рожать. А жители того квартала, где мы жили, так вообще лишены этой радости.

— Так нужно что-то делать. Или вы добровольно даёте согласие на стерилизацию?

— Тот, кто идёт в армию добровольно, а вот остальных не спрашивают, они просто живут и умирают.

— Но как они там появляются? — Недоумевал Алексей.

— Их туда выселяют, а они там умирают, — очень грустно ответила Валерия.

Потом они долго сидели и молчали, каждый думал о своём. Коньяк в бутылке понемногу заканчивался, перед каждым уже образовалась приличная кучка сигарного пепла, а в комнате висела плотная дымовая завеса.

— Мне кажется, вам пора идти спать. — Куприянов стоял в дверях, протирая глаза, — дальше я подежурю, только вот эту бутылку оставьте и сигары. — Он подошёл к столу, взял бутылку в руки, потряс ею возле уха, — да, оставлять уже практически нечего. И вы считаете, это по-дружески?

— Лёха, не обижайся, там и было-то несколько глотков. Вон там, в баре есть ещё, — Алексей махнул рукой в сторону, — только не забудь, что ночью нам воевать.

— Алекс, пару глотков, только пару глотков.

— Хорошо, потом буди Дарвина, меня пускай поднимет, как начнёт смеркаться, да и всех остальных тоже, будем решать, как действовать дальше. Да, Лёха, как ты считаешь, почему нас до сих пор ни кто не побеспокоил?

— Они нас здесь не ищут, ты помнишь, я им сказал, что мы идём к переправе, так вот есть переправа, но она не здесь, она в другой стороне, поэтому если нас и ищут то не здесь.

— Ладно, тогда можно спокойно отдыхать. Но ты на спиртное всё равно не налегай. Мало ли что.

Валерия уже давно убежала, как только в комнате появился Куприянов, и Алексей отправился следом.

Девушка лежала на краю кровати, свернувшись калачиком, укрывшись большим тёплым одеялом. Не смотря, на лето, в помещении было прохладно. Алексей тихонько, чтобы не потревожить её сон, откинул край одеяла с другой стороны и улёгся. Какая благодать после долгого скитания по лесам и полям, вот так залезть под тёплое одеяло на чистые, хрустящие простыни и наконец, заснуть. Лаза закрылись моментально, он уже начал проваливаться в сон, когда почувствовал возле себя тепло женского тела, её рука обняла его, а голова устроилась у него на груди, волосы рассыпались по лицу Алексея, и защекотали в носу. Он аккуратно убрал волосы с лица, боясь разбудить девушку, но она не спала.

— Я ждала тебя, — прозвучал в тишине комнаты шёпот.

— Лера, детка, не надо.

— Я что настолько противна тебе?

— Нет, просо у меня есть жена и дети, пускай я сейчас их не помню, но я знаю, что они есть.

— Откуда ты знаешь? Тебе наплёл этот Дракон?

— Да.

— Но он мог и солгать.

— Зачем ему это? Да и ты…

— Что я?

— Ты ведь любишь не меня, а того, другого, и ты выходила замуж за него.

— Моё замужество это очередной миф, созданный у меня в голове нашими чудо инженерами, и тебе это тоже прекрасно известно.

— Но ты же любишь его.

— Да, только не люблю, а любила, его больше нет, вот уже много времени как нет, и тебе это тоже известно. К тому же я не помню ни одной ночи с ним, зато я никогда не забуду ночь с тобой, ту единственную ночь в нашей квартирке.

— Лера, у нас осталось на отдых всего несколько часов, а потом ой, и не известно, дойдём-ли мы до той самой лаборатории, а коль дойдём, то сможет ли Анжетка нам помочь. Надо спать, детка, надо спать.

— Просто я тебе, противна, так и скажи, зачем все эти сложности?

— Нет, ты очень милая, и добрая девушка, и я клянусь, что если бы не моя семья, то смог бы полюбить тебя, но я не могу предать своих близких.

— Но ты же только предполагаешь, что они существуют, завтра бой и неизвестно, кто из него выйдет живым, а кому будет суждено лежать на минном поле, так почему мы с тобой не можем подарить друг другу последнюю радость. А потом, если мы прорвёмся, и у Анжетки получится восстановить наши мозги, мы просто забудем эти часы, вот и всё.