Владислав Глушков - Тайна Чёрного континента

— Если господин не хочет идти сам, я могу отослать мальчика, тот поменяет деньги и тогда господину будет, чем рассчитаться, но мальчику нужно будет заплатить комиссионные.

— Так, хватит мне мозги пудрить, говори в цифрах, сколько, что будет стоить. Если господин покажет мне свои деньги, то я смогу определить сколько.

— Не вопрос, вот смотри, — Алексей извлёк из кошелька несколько золотых монет. — Думаю, этого вполне хватит не только пообедать, а полностью скупить твою харчевню.

Хозяин харчевни осторожно взял в руки одну монету, попробовал её на зуб, рассмотрел с разных сторон, потом взвесил на руке.

— Странная монета, я таких не встречал, но она из золота, и, судя по весу, будет стоить от восьмидесяти, до ста динариев. Этого господину будет достаточно, что бы прожить безбедно месяц в городе.

— Мне так долго нет смысла останавливаться у вас.

— Тогда господина может быть есть более мелкие монеты?

Алексей запустил руку в кошель и извлёк оттуда несколько серебряных монет. Передал одну хозяину. Тот опять же внимательно её рассмотрел, попробовал на зуб, взвесил не ладони и удовлетворённо хмыкнул.

— Вот это то, что нужно, такая монета будет стоить один динарий, вместе со всеми издержками. Сколько господин собирается пробыть в городе?

— Я хотел пообедать и следовать дальше.

— Тогда Вам нужно поменять три монеты.

— Это что настолько дорог обед в тебя в забегаловке? В таком случае я пойду, поищу заведение немного дешевле.

— Нет, господин, нет, — замахал руками хозяин, — на один динарий в моём заведении Вы можете не только пообедать, но и поужинать, а если добавите ещё половину, то я предоставлю Вам очень уютную комнату для ночлега, ну а ещё за половину динария, Ваш отдых может быть скрашен. Но коль Вы собрались только пообедать, поэтому я и рекомендую Вам поменять три монеты. Дело в том, что при выходе из города, Вас заставят заплатить пошлину — два динария, если Вы в городе пробыли не более недели, если более, тогда за каждый день пребывания ещё по четверти динария.

— Однако и налоги у вас.

— Да, господин, таковы законы.

— И как они определят, сколько времени я провёл в городе.

— Когда господин входил в город, у него наверняка спросили, как его звать, и записали в книгу посещений. Или господин назвал не своё имя?

— А зачем мне было скрывать своё? Но я при выходе могу назвать чужое.

— Так-то оно так, господин, но вот кроме записи в журнале, Вам должны были надеть на руку браслет, на котором стоит день Вашего прибытия в город. Я ошибаюсь, или у господина нет такого браслета?

«Вот дьявол, — подумал Алексей, механически убирая руки за спину, — ещё этого контроля не хватало».

— Господин не должен опасаться, я понимаю, что Вы пришли в город не через ворота, такое случается, и верю, что вы, пообедав, уйдёте из города, точно так же как пришли. Но Вас могли заметить на улице.

— И что?

— Тогда сюда неизменно явится стража, проверить, и коль на Вас не будет браслета, они Вас арестуют.

— Что ты предлагаешь?

— Если господин согласится заплатить ещё пять монет, тогда я надену на руку господин браслет, у меня есть кое-какой запас.

— Великолепно, ты кроме того, что меняешь деньги, ещё и визами торгуешь. Давай, неси свой браслет, вот тебе восемь монет, три на обмен и пять за браслет, — Алексей выложил на ладонь трактирщика серебряные монеты. — И вели уже пиво подавать, а то я совсем умру от жажды.

— Сию минуту, господин, поклонился хозяин и отошёл от стола.

Как только отошёл хозяин, вокруг столика тут же засуетились, прибежала девчонка, смахнув со стола несуществующую пыль, она застелила его белой, бумажной скатертью, поставила специи салфетки и разложила приборы, чему Алексей был крайне удивлён. Следом за ней вернулся официант, он поставил на стол перед Алексеем две большие глиняные кружки с пивом, в кружках точно было не меньше литра, сверху напиток прикрывала плотная шапка белоснежной пены. Чуть подальше блюдо, на котором по кругу были выложены крупные раки, их усы свисали на стол и шевелились от лёгкого ветерка, гулявшего по залу, как бод-то они ещё были живые. Дальше за раками кольцом лежали кусочки очищенной от кожи и костей, лоснящейся жиром, вяленой рыбы и завершала это великолепие приличная горка виноградных улиток. В дополнение к основной сервировке, официант поставил на стол небольшой серебряный стаканчик, в котором стояли длинные иголки кактусов, и совсем уж в стороне плетёную хлебницу с пышными, ароматными и, по всей видимости, ещё тёплыми булками, а рядом маслёнку с куском сливочного масла.

«Если я это съем и выпью, то мне точно не придётся обедать, — подумал Алексей. — Ладно, там будет видно».

Как только официант закончил свою работу, вновь появился трактирщик, он вернул Алексею три его монеты, но уже в эквиваленте местной валюты и поставил на стол шкатулку, в которой лежали разноцветные ленточки. Трактирщик достал красную, а следом перо и пузырёк с жидкостью, скорее всего чернилами.

— Так господин говорит, что он сегодня пришёл в город?

— Да, сегодня.

— Так и пометим, — он, обмакнув перо в пузырёк начал выводить на ленточке сегодняшнюю дату.

— А почему ты взял именно эту ленточку?

— Это красная, она предназначена для воинов высшего сословия, не станет же господин, носящий на перевязи меч утверждать, что он крестьянин или ремесленник, а тем паче женщина. Вот эти розовые, они для женщин высшего круга, синие и голубые соответственно для ремесленников и их жён, оранжевые и желтые, для купцов, а вот эти зелёные для крестьян, темнее, мужские, светлее женские.

— Ладно, пусть будет так, не стану спорить.

— Тогда позволь, господин твою правую руку, — трактирщик закончил писать.

— Почему правую?

— Правая сильная, положено на правую.

— Хорошо, — Алексей подставил запястье правой руки, хозяин хитро взглянул на него и опоясал запястье лентой, которая сама по себе склеилась и как будто срослась в месте склейки.

— А как снимать?

— Там, — махнул трактирщик рукой в сторону, — знают.

Этот последний жест показался Алексею, подозрительным, но он не придал этому значения.

Пиво оказалось, действительно великолепным, давно Алексей не помнил такого вкуса, свежайшего пива, раки оказались ещё горячими, и белые пышные булки, на которых таяло сливочное масло, а рыба, в меру солёная и в меру провяленная таяла во рту, и всё это великолепие дополнял своеобразный вкус виноградных улиток. Алексей сноровисто выковыривал их из панциря кактусовой иголкой и отправлял в рот. Именно за этим занятием его и застал наряд городской стражи.

Три здоровенных воина вошли в зал харчевни, огляделись так, как будто кого-то искали.