Андрей Левицкий - Один из леса

– Тебе сказали уже: через два часа.

Я развернулся на животе и быстро пополз назад, чтобы спрятаться и переждать, пока поднимется Шутер. Думал я при этом о том, что план нужно менять. У них нет проводника. Проводник им нужен. У меня же другая проблема: незаметно следить за отрядом будет все сложнее, а на болоте, пожалуй что, и невозможно.

И если немного пораскинуть мозгами, то можно понять, как завтра утром одним махом решить оба эти вопроса.

Болотные выдры жрут лягушек и змей. Та, в которую я целился, именно этим сейчас и занималась. Она изловила большого водяного ужа и, лежа на островке посреди тенистой заводи, медленно и сладострастно пожирала его, втягивая в пасть. Мерзкая все-таки тварь, но мутантов других видов поблизости нет, придется работать с тем, что имеем.

С этой мыслью я вдавил спусковой крючок.

Для дела использовал «махновку», а не «вал», на что была одна веская, серьезная причина. «Махновка» ЗВУЧАЛА.

Выстрел далеко разнесся над утренними болотами. Едва рассвело, было зябко, и голубоватый, похожий на дымку от костра туман висел в воздухе. Сквозь него проступали кочки, кусты и редкие деревца. Где-то в глубине болот тоскливо, монотонно ухала птица.

Пуля попала, куда я и целился: в толстую шею. Пупырчатая, отсвечивающая лиловым шкура лопнула. Брызнула светлая, чуть ли не прозрачная кровь. Выдра дернулась, выпучив огромные глупые глаза, привстала на кривых лапах и упала на брюхо. Тело ее мелко закачалось, задрожало, как квашня. Я выстрелил еще дважды, но не в мутанта, который уже сдох, а поверх него.

Вот теперь они точно услышат и всполошатся. Хотя, судя по дисциплине, которую поддерживал главарь в банде, даже в этот утренний час хоть один часовой да не спит, и если так, то он и первый выстрел услышал.

Выйдя из кустов, я повесил ружье на ремень и перешагнул через воду на островок. Выдра лежала там, где упала, в глазах-блюдцах, закрытых мутной пленкой, отражалось болото. Уж наполовину торчал из пасти. Ну, гадость! Натянув перчатки, я схватил его за хвост, вытащил изжеванное тело и отбросил в воду. Обошел выдру кругом. Крупная она, тяжелая. Кило двенадцать-пятнадцать, надо было поменьше найти. Но у меня просто не было времени бродить по болоту в поисках подходящей твари. Я схватил ее за задние лапы, приподнял, крякнул и взвалил на плечо.

И пошел назад к краю болот, в ту сторону, где в утренней дымке маячила опора ЛЭП, оплетенная ветвями мертвого дерева.

Вскоре услышал шаги. Туман начал рассеиваться, видно стало лучше, и впереди возникли силуэты. Трое. Они меня тоже увидели и почти мгновенно исчезли из виду. Залегли хлопцы, молодцом, реакция есть. Я шел дальше как ни в чем не бывало, и даже принялся насвистывать какую-то ерунду, но потом решил, что это уже перебор, и замолк.

– Стоять! – оклик донесся справа. Ага, парни расползлись, пока я соловья изображал. Сделав еще пару шагов, остановился. Впереди, справа и слева одновременно появились трое – до того они лежали, целясь в меня, а теперь выпрямились. Так, Рыба передо мной, Серый с Шутером слева и справа. Насторожены, пальцы на спусковых крючках. У Рыбы такой вид, будто собирается прямо сейчас отправить меня на дно болота.

– О, привет! – подал голос я. – Тоже охотитесь?

– А ты, значит, охотишься? – уточнил Шутер.

– Ну да. Во! – Я повернулся, чтоб он увидел выдру. – А что еще в этих местах можно делать?

Рыба оглядел меня тусклыми безжизненными глазами и велел:

– Ствол положи.

Пожав плечами, я бросил выдру на землю, стянул с плеча ремешок «вала», отстегнул от ремня «махновку». В это время все трое медленно приближались ко мне.

– Слушайте, парни, почва тут – сплошная вода, не хочу в нее свое оружие класть. – Я притопнул ногой, громко хлюпнув жижей. – Смотрите, разряжаю.

Медленно вытащил магазин из «вала», сунул его в карман.

– Вот так, теперь просто мои стволы возьмите, и все путем.

– Берите, – кивнул Рыба.

Шутер забрал «махновку», Серый – «вал». Я спросил:

– А выдру можно подобрать?

– Подыми.

Я снова взвалил добычу на плечо и широко улыбнулся:

– Ну, куда теперь?

– За мной. – Он развернулся и зашагал обратно, остальные двое пошли по сторонам от меня.

– Слушай, охотник, – заговорил Шутер, – а зачем тебе выдра? Я слышал, они ж твари бессмысленные совсем. С нее никакого толку.

– Почему же, есть толк, – возразил я, вовсю изображая добродушного малого. – Стал бы я без толку мутанта промышлять.

– Да какой толк? Я ж видел: шкура у них, если снять, сохнет, становится ломкой, а потом вообще рвется.

Серый поддержал его:

– Это точно, ее ни на что не пустишь. И мясо у выдр ядовитое.

– А жир? – возмутился я. – Не слыхали про жир болотной выдры, а туда же, критикуете! Жир у нее отменный.

– Ну и зачем он, такой отменный?

– Зачем-зачем… Горючее это.

– В тачку, что ли, заливать? – поразился Шутер.

– Сам ты тачка! Для костра. Жир твердеет на воздухе. Нарезаешь его такими брусками, пока он вроде желе, а потом в бумагу заворачиваешь – и в рюкзак, ну, или куда еще. Жир этот, короче, как сухой спирт, только лучше.

Я покосился на него. Шутер слушал, приоткрыв рот.

– Эх ты, деревня! – снисходительно добавил я. – Вот так-то: век живи – век учись. Два века живи – два учись. Жизнь живи – всю жизнь учись. Короче, на болоте если ночь застала, хвороста нету или он совсем уж мокрый и не горит, то выдру валишь, жир нарезаешь, ждешь пару часов и потом топишь. Горит он долго. Это первое, а второе – когти ее.

– Когти растолочь, – бросил Рыба, не оглядываясь. – В мази добавляют.

– Вот, правильно, – кивнул я. – Напарник ваш, гляжу, больше знает. А куда вы меня ведете вообще, а?

– А вот сюда, – ответил Шутер и показал вперед: – Уже пришли.

В лагере у подножия вышки меня встретили холодно. Обыскали, забрали все мало-мальски ценное, заставили снять куртку, расстелили ее у кострища и положили на нее все мое добро.

Перед тем как идти за выдрой, я обмотал левитирующий «оникс» бинтом и привязал к правой лодыжке под штаниной. Штаны на мне были широкие, я вообще уважаю только свободную, мешковатую одежду, чтоб не стесняла движения. В общем, «оникс» было не видно, и это хорошо, потому что уверен: если бы его нашли – остался бы я без «оникса». Слишком ценный арт, Метис бы его забрал себе. Повязка на лодыжке – не ахти какой тайник, потому что туда иногда пристегивают нож или кобуру с небольшим пистолетом, и при серьезном обыске арт бы нашли. Но всерьез меня никто не обыскал, как-то не ожидают особого хитроумно припрятанного оружия от простодушного болотного охотника. На это я и рассчитывал.

На моей левой лодыжке была вторая повязка и под ней – пузырек с тоником. Дневник Травника спрятать было негде, поэтому его я просто бросил на дно рюкзака. Всякую бумагу охотники да старатели с собой носят часто: для самокруток, на растопку или для других, понятных целей. Решив, что дневник особого внимания не привлечет, я просто сунул его на дно рюкзака… И действительно – шмоная рюкзак, никто не обратил внимания на рваную тетрадку. А вот кулон-ключ Миши мог вызвать нездоровый интерес и поэтому был спрятан надежнее всего остального, в тайнике гораздо более хитром, чем повязка на ноге. Тайник этот находился в моем ремне – кармашек с обратной стороны, с прорезью, закрытой «молнией» и скрытой под узким кожаным клапаном. В общем, если только ремень не отберут, за кулон можно не опасаться.