Николай - Мертвая земля или Чужим здесь не рады

Машина, набрав скорость, понеслась вперед. «Шишигу» кидало из стороны в сторону, как щепку в бурном потоке. Я вцепился в руль, до боли в пальцах, сжимая «баранку» и молясь только о том, чтобы машину не перевернуло на очередном повороте.

Посмотрев в зеркало заднего вида, увидел, что из ворот турбазы выбежало несколько человек, которые открыли огонь по моей машине. Стрелявшие держали оружие несколько выше, чем надо. Надеюсь, наблюдатели восприняли всерьез это представление.

Где сидели эти самые наблюдатели я так и не понял. Возможно на вершине холма, что располагался в полукилометре от базы, а может и в развалинах коровника, мимо которого, ГАЗ несколько секунд назад.

- Глеб, ты как? – спросил я у парня, который свернулся на полу соседнего сидения.

- Трясет, просто ужас.

- Внимание, впереди какое-то движение. Приготовься.

- Что там?

- Не вижу, что-то едет, но сейчас это закрыто склоном холма.

По моим прикидкам, «шишига» проехала несколько километров. Может два или три. Не знаю. Но, впереди, на дальней стороне поля появился БТР-80.

БТР?! Какого хрена? Михалыч не говорил, что у них есть бронетранспортер.

- Якорный карась! – выругался я. – У них БТР!

- ЧТО?! – прошипел Глеб. – Откуда?

- А, я откуда знаю? – ответил я, останавливаясь и глуша двигатель. – Все, я пошел. Следи за дорогой.

- Может, ну его на фиг? Рванем сейчас через поле к нашим. Хрен с ней, с этой турбазой. Другое место найдем.

- Нет. Уже поздно. Работаем до конца! – тихо ответил я, хватая сумку с бомбой и деньгами.

- Мля! Андрей, мы все погибнем!

- Не бойся Глеб – больше одного раза люди не умирают.

- Андрюха, ну на хрена нам это надо? Это не наша война, зачем нам драться.

- Как говорил Партос – «Я дерусь, потому что дерусь!».

Я выпрыгнул из машины и, перехватив сумку, быстрым шагом пошел вперед. «Шишига» осталась стоять на дороге, прикрытая невысокой насыпью. Я панировал пройти метров сто, чтобы оказаться рядом с развалинами какого строения, которое располагалось впереди по дороге.

БТР выскочил из-за насыпи как раз вовремя – я только успел пройти развалины, оставляя их за своей спиной.

Сумку аккуратно положил на землю, а сам, поднял надо головой автомат, на штык, которого, был намотан бинт, развивающийся на ветру, длинным хвостом.

Главное, чтобы эти головорезы сразу, не начали стрелять. Не очень хотелось умереть зря. Это перед подчиненными, я строил из себя крутого отморозка, которому все по-фиг. На самом деле я боялся. Очень боялся!

Над приближающимся бронетранспортером развевался зеленый флаг. Видимо раньше это было знамя пограничной части, но кто-то отрезал часть флага, оставив только зеленую ткань.

На БТРе сидели люди. Вооруженные мужчины. Человек десять-двенадцать. Разномастно одетые и вооруженные. Возраст тоже у всех был разный: от старых, бородатых аксакалов до подростков.

Бронетранспортер остановился в двадцати метрах от меня. Противник спрыгнул с БТРа, рассредоточившись вокруг машины. У всех в руках были автоматы Калашникова. Сейчас оружие было направленно в мою сторону. Башенные пулеметы БТРа смотрели в сторону «шишиги», которая застыла на другом конце поля.

Я воткнул автомат штыком в землю, и отошел на несколько шагов назад. Когда прогремит взрыв - автомату хана. Жаль! Все-таки этот АКС-74, здорово мне помог. Мысленно я извинился перед автоматом. Многие скажут – дурак, разговаривающий с железкой. Ну и что? Я знаю, что оружие – оно живое и если с ним правильно обращаться и любить его, то оно никогда тебя не подведет.

Ко мне подошел один из мужчин, он был высок и атлетически сложен. Лицо закрывала шапка с прорезями для глаз, в простонародии именуемая – питерка-омоновка, а по научному – балаклава. Это вид головного убора придумали английские войска, во время крымско-турецкой войны. Поверх маски была нашита зеленая повязка.

- Андрей, это ты? – удивленно произнес подошедший мужчина, поднимая шапку-маску.

Муса-один. Крымский татарин, с которым я прослужил бок о бок в одном отряде, несколько лет. Нормальный парень, без заскоков. Хотя и по-восточному скрытный и хитрый. В лицо всегда улыбается и шутит, а что творит у тебя за спиной, никогда не узнаешь. Все-таки у восточного человека конспирация стоит на несколько ступенек выше, чем у нас, славян.

- Здорово, Муса-раз! А где брат?

- Занят. Ты, что здесь делаешь?

- Тебя жду.

- Я пришел.

- В этой сумке несколько килограмм золота и серебра, миллион долларов и килограмм героина. Возьми это и пропусти меня, - спокойно сказал я, глядя в глаза Айдера.

- А, что так?! С Михалычем не смог договориться? Поссорились? – усмехнувшись, спросил Муса-один.

- Не сошлись характерами. Знаешь, не люблю, когда меня наклоняют, - ответил я.

- Так это ты устроил стрельбу возле ворот базы? – прищурившись, спросил Айдер.

- Ага. Постреляли чуток.

- Андрей – ты хороший воин, иди ко мне в отряд. Сделаю тебя - равным себе. Дам людей, оружие! А?

- Ну, а почему бы и нет? – немного подумав, ответил я. – Сейчас такое время, что лучше быть в составе большого отряда, чем по одному. У вас вон, даже «бронник» есть. Только, я ведь не татарин. Я – хохол.

- Эй, зачем так говоришь?! Татарин, хохол. Какая разница? Главное, чтобы человек был хороший и надежный.

- Ну, тогда, я - ЗА! - ответил я, протягивая руку для рукопожатия.

Айдер сделал шаг вперед, протягивая мне свою руку. Я видел, что бойцы, которые стояли вокруг БТРа, расслабились и опустили оружие. Сейчас они сосредоточились на моей сумке - тянули шеи, чтобы разглядеть её содержимое – золото блестело на солнце и притягивало к себе жадные взгляды.

Рукопожатие у Айдера было сильным. Здоровенные ладони выдавали в нем любителя тягать железо.

У меня было своеобразное детство – я был воспитан в рабоче-крестьянской семье, и вырос в пролетарском районе. С самого детства меня окружали разные люди, к примеру, был сосед – дядя Миша, который из своих семидесяти лет, двадцать провел «за решеткой». В большую войну, старик воевал в партизанах Смоленщины. Знаменитая партизанская дивизия «Дедушка». Воевал хорошо, два ранения, контузия и… ни одной награды, у партизан, вообще с наградами дело обстояло хуже, чем на фронте. Специфика такая, что об их подвигах, очень части и не знали на «большой земле». А после войны, в июне сорок пятого, решил проведать своих однополчан. Навестив одного из своих боевых товарищей, попал в передрягу – в селе, где они тогда гостили, сгорел сарай с колхозным имуществом, ну, а поскольку, местные не хотели, чтобы кто-то из них попал под раздачу, то они сговорились и свалили всю вину на молодого тогда дядю Мишу и его товарищей. Дали – двадцать лет лагерей, по амнистии вышел через семнадцать. Но, не смотря на этот произвол, все равно, утверждал, что Сталин – самый лучший вождь, всех времен и народов.