Безбашенный - Арбалетчики в Карфагене

- Мыылять! Срань господня! Что ж они небритые-то такие? - прихренел я, когда разглядел этих невообразимо волосатых гусениц, копошащихся двумя плотными скоплениями.

- Ничё, надо будет - побреем на хрен! - пообещал Володя, - Если из этой ихней волосни шёлк и прядётся - прям щас и побреем!

- Я бы не советовала, хи-хи! - прикололась Наташка, - Во-первых, не из этой волосни, а из коконов, а во-вторых - она у них ядовитая. Обожжёшься, и болеть обожжённое место будет долго...

- А они что, всё время вот так вот, кучей держатся? - спросил я её.

- Да, это дубовый походный шелкопряд. Походным назван за то, что гусеницы при передвижении следуют колонной одна за другой.

- Слушай, так это ж удобно! Если они всё время кучей, так небось ведь и коконы все где-то в одном месте совьют?

- Да, все их коконы будут в одном общем гнезде. Но лучше бы там их и оставить...

- А это ещё почему?

- Вот из-за этой длинной ядовитой волосни. После их окукливания она останется в коконе, и из-за неё и при работе с коконом люди будут обжигаться, да и в ткани эта дрянь останется. Кому нужен шёлк, который нельзя носить?

- А если их перед самым закукливанием побрить? - поинтересовался Володя, и хрен его знает, в шутку или всерьёз.

- Слово "загребёшься" пишется с мягким знаком, - напомнил я ему на всякий пожарный.

- Угу. С им самым, млять...

- В Германии при вспышках численности походного шелкопряда даже запрещают посещение лесов, - просветила нас Наташка, - Как раз во избежание массовых ожогов ихней волоснёй.

- Так что, надо с Коса тамошнего шелкопряда вывозить? - поняв, что халява отменяется, я решил выяснить все предстоящие трудности.

- Нет, обычный дубовый шелкопряд, не такой волосатый, наверняка есть и здесь. Просто он мне пока не попался. Попадётся - покажу. А с Коса нужны только люди, которые умеют делать из его коконов пряжу.

Всё это мы, естественно, обсуждали по-русски. Незачем посторонним знать подробности намечающегося у нас бизнес-плана. Впрочем, когда я спохватился, что прогулка-то заканчивается, и пристроился бок о бок к Велии, та в очередной раз продемонстрировала недюжинную сообразительность:

- Ты задумал делать косскую ткань здесь?

- Почему ты так решила?

- Ты заинтересовался, где находится Кос, а потом этими мохнатыми червяками. Это они нужны для косской ткани?

- Нет, эти не подходят. Но должны быть другие, и их надо будет найти. Ткань, которая стоит своего веса золотом, заслуживает того, чтобы поразмышлять о ней...

Потом мы, само собой, плюнули на всех червей - как шелковичных, так и обычных - и занялись друг другом. Увы, недолго - надо было возвращаться к биваку. Там уже горели костры, от которых доносился дразнящий запах. Шашлык, не шашлык, но что-то вроде того. Отличный пикничок организовал наш наниматель! А для нас - так ещё и полезный, и весьма познавательный...

- Мы выяснили, досточтимый, что корабль с твоими травами из Гадеса Ферониды отправляют на Кипр, где и продают груз оптом нескольким покупателям, - докладывает Васькин, - Там след груза теряется, и его дальнейший путь узнать не удалось. Ясно только, что на самом Кипре признаков его использования не обнаруживается.

- Это мне уже известно из моих прежних источников, - заметил Арунтий, - Но раз вы узнали это сами - это хорошо. Значит, мои источники не ошиблись, и я по-прежнему могу доверять им. Продолжай выяснение подробностей, Хул - возможно, это даст нам какой-нибудь след.

Говорит он это на финикийском языке, на котором заслушивал и доклад Хренио. А вот меня сейчас наверняка заставит отдуваться на долбаном греческом...

- А что скажешь ты, Максим? - так и есть, млять, по-гречески, - Ты всё ещё считаешь, что перепродажа на Кипре ложная?

- Ты сам, досточтимый, делаешь так же. В Гадесе это твой груз - ну, твоего отца, это то же самое. От Гадеса до Карфагена он уже не твой. А в Карфагене - опять твой. Ты продаёшь его в Гадесе самому себе. А в Карфагене опять покупаешь его у самого себя. Этим ты запутываешь след, - я, естественно, имею в виду не совсем это, а то, что липовый посредник, формально самостоятельный купец - на самом деле человек Тарквиниев, но сформулировать это по-гречески пока-что свыше моих сил. Я стараюсь говорить короткими рублеными фразами, для которых мне легче припомнить греческие слова. От этого немного страдает передаваемый смысл, но здесь все свои, которые в курсе, и всё понимается правильно. Пару раз, впрочем, и при таком упрощённом изложении я затрудняюсь с подбором нужного греческого слова, и на помощь приходит Фабриций - хвала богам, владеющий иберийским. Отец хмурится на сына, но не препятствует. А я, отрабатывая устроенный мне заодно с докладом экзамен по греческому, продолжаю разжёвывать то, что и так уже все поняли:

- Ферониды тоже не глупы. Зачем им давать тебе след? На Кипре они продают твой товар самим себе. А где-то в другом месте опять покупают у самих себя. Как ты, так и они. Надо знать всю их торговлю на Востоке. Тогда разгадаем их тайну, - то, что её суть я давно разгадал, мы с испанцем пока держим при себе.

- Хорошо, поговорим о торговле Феронидов, - соглашается наш наниматель. По-финикийски, что не очень радует, но Фабрицию дозволено переводить нам на иберийский там, где мы начинаем морщить лбы и хлопать глазами.

Но начал "досточтимый" не с бизнеса клана Феронидов и даже не с торговли с богатым Востоком, а с торговли вообще. Для нашего "общего развития", как мы поняли. Кое-что из этого мы, конечно, уже знали, кое о чём догадывались, но отрывочно, фрагментарно. Сейчас же, хоть и не вдаваясь в совсем уж мелкие подробности, наверняка засекреченные, а обходясь общим обзором, Арунтий раскрыл перед нами картину средиземноморской "глобализации". Для наглядности по его знаку раб расстелил карту мира, при виде которой мы с Васькиным едва не выпали в осадок. Если район Средиземноморья был показан на ней более-менее приемлемо, то остальное - ну, приступ истерического хохота мы всё-же сумели подавить в зародыше. Нет, в принципе-то я знал о весьма незавидных географических познаниях классических греков, но ведь те времена давно прошли! Спустя столетие после обследования берегов Западной Индии, Персидского залива и Красного моря флотилиями диадохов покойного Александра Филиппыча греческие карты могли бы стать и поточнее. Впрочем, для Средиземноморья хватало и этого убожества.

В основном наш наниматель говорил нам о морской торговле, но коснулся в общих чертах и сухопутной, главным образом африканской. Несмотря на существование вот уже в течение трёх столетий открытого Ганноном Мореплавателем западного побережья Африки, немалую роль играли и караванные пути через Сахару, самый западный из которых практически повторял путь Ганнона, только по суше. От него ответвлялись и пути понезначительнее, пересекающиеся местами с другим важным путём - от Малого Лептиса, и вместе они охватывали практически всю Западную Африку. По этим путям в Карфаген поступали золото, слоновая кость, хорошая соль, шкуры диковинных зверей и сами звери, говорящие птицы и чёрные рабы, целые вереницы которых пригоняли в Малый Лептис обитающие южнее ливийцев гараманты. Они же доставляли и дорогие красные самоцветы.