Михаил Ахманов - Дальше самых далеких звезд

Священник пожал плечами.

– На Шамбале не знали моего имени.

– К тому же те, кто устроил мятеж против Монастырей, давно мертвы, и прах их развеян над океанами планеты, – вмешался отец-настоятель. – Не думаю, что возникнут проблемы.

– И я на это надеюсь. Но! – Призывая к вниманию, Гхор Милош Руэда поднял палец. – Пока нам не удалось выяснить истинный возраст капитана. Если он хотя бы раз проходил биореверсию, то, возможно, является очевидцем известных нам событий.

– Тогда стоит его заменить, – сказал отец-настоятель.

– Вряд ли такое получится, – откликнулся Святой Отец. – Нельзя проявлять настойчивость, это вызовет подозрения. Архивы и так пошли на большие уступки.

– Я справлюсь, – произнес брат Хакко. – Расскажите о корабле и его оснащении.

– Корвет-разведчик сверхдальнего радиуса действия. Вооружен, на борту роботы, в том числе боевые.

Отец-настоятель удивленно всплеснул руками.

– И только один пилот? Как он справится со всем этим?

– Бортовой компьютер – интеллектронное устройство. Кроме экспедиционного корабля снаряжается транспорт с контейнерами веществ, которые могут пригодиться на планете.

– Есть яды? – спросил брат Хакко.

– Нет. Только то, что предназначено для защиты населения в различных ситуациях. Предсказать их заранее невозможно, детальная информация о катастрофе отсутствует. Все в вашем кристалле, брат Хакко… все, что предоставлено Архивами и что удалось получить… гмм… другим путем.

– С этим я ознакомлюсь. – Священник прикрыл глаза и на минуту погрузился в размышления. Затем произнес: – Может потребоваться что-то необычное… Они берут с собой синтезатор?

– Да. – Кажется, Святой Отец Гхор Милош Руэда был удивлен. – По моим сведениям, синтезатор уже доставлен из Внепланетарного Поселения Вавилон. Причем не полевой, а планетарного класса. Это важно?

– Пока не знаю. Может быть, он мне пригодится.

Иерарх встал, и отец-настоятель с братом Хакко тоже поднялись. Темное лицо Гхора Милоша Руэды было торжественно и серьезно. Откинув рукава алой сутаны, он сложил ладони палец к пальцу, опустил голову и погрузился в молитву. Настоятель и адепт тоже молились – молча, смиренно, истово.

Потом гость сказал:

– Теперь я дам вам последнее напутствие. – Он вытянул руку, и брат Хакко опустился на колени. – Будьте справедливы в своих деяниях, будьте милосердны и добры, не руководствуйтесь гневом или пристрастием, измерьте и взвесьте, брат мой, прежде чем поступить так или иначе, но, приняв решение, идите до конца без страха и жалости. Да пребудет с вами Бозон Творец! Ради велений Его и мощи!

Брат Хакко много раз слышал эти слова, которыми провожали в путь адептов. Привычная формула благословения, напоминавшая, что ему предстоит решать, где проходит граница между Добром и Злом – или, что еще труднее, между Злом меньшим и Злом большим.

Он поцеловал руку иерарха и поднялся с колен.

– Иди, достойный брат. Иди и выполняй свой долг, – в один голос сказали Святые Отцы.

Через секунду он очутился в камере, под оком робота-стража, и стволы излучателей снова целили ему в лоб, в грудь и затылок. Возможно, то было испытанием, придуманным настоятелем, или мелкая подлость Левой Длани Имм Форина, который не любил и боялся брата Хакко. То или другое, но никак не забота о безопасности приезжего иерарха. Что могло ему грозить в самом тихом уголке Галактик?.. Тысячи лет на Полярной не случалось бунтов против Монастырей и местных владык, люди не восставали друг на друга, не делили земли, славу и богатства, так что история человечества была здесь менее бурной и кровавой, чем в других мирах. Борьба с холодом, ветром, льдом и снегами отнимала много времени и энергии, сил для резни не оставалось.

Брат Хакко спустился вниз, вышел из башни, и ветер опять набросился на него. Он шагал, не замечая холода и яростных порывов приближавшейся бури, шагал и думал о трех авалонцах. Вряд ли они выжили бы на Полярной… изнеженные люди, чья воля мягка, как растопленный воск… Прав Святой Отец Руэда, с ними проблем не будет.

Снаружи корвет впечатлял: темный удлиненный корпус с плавными обводами, плосковатое днище, выступы орудийных башен и двигателей планетарного маневра, впереди – клювообразный нарост отсека управления. Он был похож на дельфина, парящего в солнечном свете над поверхностью астродрома Второй луны, окруженного конусами стартовых башен. В зеленоватом искусственном небе, не знавшем туч и облаков, круглился гигантский диск Авалона, в зените сияло дневное солнце, ночное светило же и Первая луна прятались за ликом планеты. По широкой равнине астродрома тут и там были разбросаны корабли, галактические лайнеры, яхты и пассажирские суда внутрисистемных линий, небольшие челноки для сообщения с авалонскими городами, роботы для ремонтных работ в пустоте. Но огромным транспортам и крейсерам места здесь не нашлось; боевые корабли Звездного Патруля и военный флот Авалона базировались на Первой луне, а грузовым судам любая планета, даже с тяготением в четверть стандартного, была недоступна. Для них существовали заатмосферные доки и перевалочные узлы.

Величиной корвет вряд ли уступал легкому крейсеру, но это не делало его подходящим для большой команды. Разведчик сверхдальнего действия был заполнен множеством устройств и механизмов, которые могли пригодиться на границах Распада, в Диких Галактиках, еще не породивших жизнь. Двигатели Берроуза – в двойном комплекте, системы защиты и жизнеобеспечения – в тройном, гравипривод, волновой гаситель, ангары с авиетками и наземным транспортом, оружие, охранные роботы, запасной энергоресурс, трюмы, забитые снаряжением… Места для немногочисленного экипажа оставалось не так уж много: по правому борту – командная палуба «А» с рубкой, лабораториями, медицинским блоком и модулем дублирующего управления, по левому – палуба «Б», пассажирская. Коридор, шесть кают, отсек гибернации и оранжерея с крохотным бассейном. Здесь, в оранжерее, они и собрались.

– Я – капитан Ковальский, родом с Шамбалы, пилот Архивов, Дивизион Астронавтики, – произнес невысокий мужчина в оранжевом комбинезоне с золотыми нашивками. – Добро пожаловать на борт «Людвига Клейна». Я представлю вас друг другу и кораблю, но до этого вы можете оглядеться. Сообразить, кто есть кто, – добавил он с кривой усмешкой.

Оглядеться… Для Калеба, Потомственного Охотника, это было привычным занятием. Он умел смотреть так, что предмет внимания, человек или зверь, не догадывался, что его разглядывают.

Обстановка: довольно просторный отсек со световыми панелями и сводчатым потолком высотой в три человеческих роста. В дальнем конце – кабина для воздушного и водного массажа и небольшой овальный бассейн; трое поместятся, а вот четвертый уже вряд ли. По стенам и потолку вьется плющ с большими зелеными листьями, внизу под стенами – газоны: четыре жасминовых куста, две пальмы, карликовый кедр и еще одно дерево, похожее на дуб. Вся растительность – из тех пород, что модифицированы специально для космических оранжерей. Между газонами – скамья и столик. У люка, ведущего в коридор, – площадка с шестью легкими креслами из разноцветного пластика. Спрятаться негде, даже в бассейне: воды в нем чуть выше пояса.