Михаил Ахманов - Дальше самых далеких звезд

Прошел день, за ним другой; суета с разгрузкой улеглась, в доме вспыхнул свет, Десмонд извлек приборы из контейнеров и завершил их наладку, роботы-стражи устроились на краю утеса, и слуги, минуя их, уже не трепетали в ужасе. После вечерней трапезы Аригато Оэ собрал свой штат в лаборатории. Здесь перемигивались огоньками полевой анализатор, сканеры и центрифуга для подготовки образцов, тихо рокотали кондиционеры, а с висевшего у стены экрана мрачно взирал на собравшихся капитан Ковальский.

– С завтрашнего дня приступаем к исследованиям, – произнес дуайен. – Доктор Кхан и доктор Десмонд в курсе текущих работ. Остальным я предложу занятия, исходя из их возможностей и знаний.

– Мне тоже? – спросил Ковальский, вцепившись в бороду и помрачнев еще больше.

– Вам, капитан, в первую очередь.

– Я закончил монтаж синтезатора. Чего еще вам надо?

– Чтобы вы проверили некую гипотезу. Население планеты вымирает, и нам известно, что такие бедствия уже случались в минувших веках. Иными словами, действует регулярный фактор, и я могу предположить, что он связан с циклическими процессами в звездной системе. Сближение с другим небесным телом, губительное для всего живого, пылевое облако, метеоритная бомбардировка и, наконец, перемены в светимости звезды… Все это вам и Людвигу нужно проверить.

– Полагаете, их светило – цефеида? Но в таких системах нет обитаемых миров, – буркнул капитан.

– Как правило, нет, но существуют исключения, – вступил в разговор Десмонд. – Полярная, родина брата Хакко… Колебания светимости незначительны, но все же их солнце, несомненно, цефеида. Здесь может быть что-то подобное. – Он поднял глаза к потолку и расплылся в привычной улыбке. – Удивительно… Приспособляемость жизни так велика, но при нехватке энергии, каких-то трех-четырех процентов, высшие формы обречены на гибель… все, кроме глубоководных рыб…

– Ладно, я проверю, – сказал Ковальский. – Что-то еще?

– Пока ограничимся этим. Буду обязан, если вы проинформируете меня через декаду, а лучше через пять-шесть дней. – С этими словами доктор Аригато Оэ повернулся к Калебу. – Скажите, Охотник… вы тут уже довольно долго, и вы вступили в контакт с вождями… Стоит ли поднести им дары? В знак искренней дружбы и благодарности за гостеприимство?

– Все любят подарки, – отозвался Калеб. – Подарок – лучший путь к сердцу ближнего.

– Они для нас не ближние, – прошелестел голос брата Хакко. – Не ближние, пока не осенит их благодать Святых Бозонов.

– С этим придется потерпеть. Не исключаю, что у них свои бозоны, такие же священные, как ваши, – с иронией заметил доктор Аригато. – Я пошлю вас в город, брат, поднести подарки их вождям и установить полезные контакты. Общение с людьми – ваша специальность, не так ли? Нет возражений?

– Я готов. – Священник склонил голову. – Нести дикарям слово истинной веры – мой долг.

Аригато Оэ поморщился.

– Только не нужно увлекаться и сразу вербовать прозелитов! Пусть их вера не истинная, но мы о ней не знаем ровным счетом ничего. Помните о судьбе первой экспедиции и постарайтесь не оскорбить их религиозные чувства. Лично я не спешу в мученики.

– Не тревожьтесь, сьон, я умею убеждать, – молвил брат Хакко. – Оскорбленных и обиженных не будет.

– Вот и отлично. Теперь о вашем задании, Охотник… Вы узнали, где у боргов кладбище?

Тайны в этом не было, и еще пять дней назад Калеб все выведал у слуг. Правда, таких слов, как «кладбище» или «место захоронения», в языке боргов не нашлось; они не питали почтения к смерти, не воздвигали усыпальниц, ибо жилищем предков, средоточием их мыслей и душ был Дом Памяти, а не погост с гниющими телами. Кладбище находилось в одном из ущелий в горах, и называли его просто Ямой. Подобные свалки, где оставляли мертвецов, имелись в каждом городе – ущелья, овраги или рукотворные углубления, где кости лежали на костях, заваленные сверху телами недавних покойников. Сообщив об этом дуайену, Калеб прибавил, что Яму посещают лишь по необходимости – дух там жуткий, ползают черви и кормятся мелкие хищники да птицы-трупоеды.

– Значит, эта территория не считается запретной и ее не охраняют, – с довольным видом произнес глава экспедиции. – Навестите Яму, Охотник, и желательно, не откладывая. Скажем, завтра.

– С какой целью, сьон?

– Я уже говорил вам, что нужны образцы, кости тех, кто умер сто, двести, триста лет назад. Возможно, вы докопаетесь до скелетов тысячелетней давности… Это позволит развернуть картину в максимально длительной временной шкале.

Брат Хакко тут же навострил уши.

– Какую картину, сьон доктор? Что вы имеете в виду?

– Картину исследований, что же еще, – отозвался дуайен. – Завтра, Охотник, я дам вам подробные инструкции. Возьмете авиетку, двух универсальных роботов и…

– Я не желаю копаться в трупах и скелетах, в моем договоре такого пункта нет, – прервал его Калеб. – Со всем уважением, сьон, но моя обязанность – защита членов экспедиции. Так что пошлите в Яму братца Хакко, а я готов преподнести дары. В Яме одни покойники, там точно не будет оскорбленных и обиженных.

Адепт стиснул тонкие губы, его глаза потемнели, ладонь легла на алый молитвенный кристалл.

– На что ты намекаешь, Охотник? Я кого-то здесь обидел или оскорбил? Я принес кому-то горе? Я был несправедлив? Бозон Творец! Разве я не…

– Хватит, святой брат! Успокойтесь! – Доктор Аригато вскинул руку в жесте примирения. – Мы за Краем Распада, в невероятной дали от нашей Вселенной… Не нужно ссориться, и пусть каждый делает свое дело. Без принуждения, Охотник. В конце концов, вы уже оказали экспедиции немалые услуги… первый контакт с туземцами и этот дом, отличное место для полевого лагеря… Я ценю ваши старания и полагаю, что Яму мы обследуем без вас. – Посмотрев в сторону окна, Аригато закончил: – Стемнело, сьоны, пора отдыхать. Я вас больше не задерживаю.

Десмонд кивнул, растянул губы в привычной улыбке и, проворно шагая, направился к выходу. Вслед за ним Калеб и Дайана покинули лабораторию. Связь с кораблем не прервалась, но Ковальский исчез, и теперь на большом дисплее маячила лишь опустевшая рубка. Окинув ее взглядом, Аригато Оэ устало потер лоб, присел к терминалу и коснулся сенсорных клавиш. Световые шары погасли. Только огоньки приборов да экран, висевший у стены, освещали лабораторию. В этой полутьме лицо священника казалось особенно бледным.

– Вы задержались, брат Хакко. Желаете что-то сказать?

– Да, сьон доктор.

– Что-то об Охотнике?

Монах скривил в усмешке тонкие губы.

– Пусть простят его дерзость Святые Бозоны… Нет, я говорю не о нем. Я подумал, что мог бы принести больше пользы не в качестве дарителя бус и зеркалец вождям туземцев. Если скажете, я отнесу им целый ворох побрякушек, но будет ли это достойным вкладом в наши труды? Хоть я всего лишь наблюдатель, однако…