Михаил Ахманов - Дальше самых далеких звезд

– Впредь я запрещаю вам… – начал глава экспедиции.

«Хватит», – решил Калеб и поднялся. Бывали у него разногласия с клиентами, но на всякий спор было и средство кончить дело миром. Изменить договор, или просто уйти, или условиться о компенсации… Последнее действовало безотказно.

Он шагнул к выходу, помедлил на пороге и прикоснулся к пластырю, закрывавшему грудь и плечо.

– Вы накачали меня лекарствами, сьон… хочется спать… Но утром я буду здоров и смогу отправиться за образцами в Яму. Помните, вчера вы об этом говорили?

Аригато Оэ замер с раскрытым ртом. Секунду-другую он пребывал в оцепенении, потом начал бормотать, поглаживая бородку:

– За образцами… значит, за образцами… Это важное задание, Охотник, и я рад, что мы пришли к согласию, очень рад! Утром я вас проинструктирую… нет, лучше я пошлю с вами Десмонда… Под вашей охраной он справится за пару часов… Так устроит, Охотник?

– Вполне, – ответил Калеб и покинул лабораторию. Спустившись вниз, он пересек вестибюль, где служанка Фейла протирала маленькие изящные столики и скамьи с резными спинками, бросил взгляд в окно на солнце, низко висевшее над морем, и направился в комнату Дайаны. Нагая, погруженная в целительный сон, она застыла на широком ложе. К левому боку девушки, там, где были сломаны ребра, присосался кибермед, похожий на маленького спрута с тонкими, чуть подрагивающими щупальцами. Кажется, лечение продвигалось успешно – красный огонек на корпусе прибора сменился зеленым.

На постели, скрестив стройные ноги, сидела Зарайя. Окутанная водопадом темных волос и неподвижная, как статуя; лишь взгляд ее перебегал с лица Дайаны на кибермед и обратно. Она не повернула головы, когда вошел Калеб.

Охотник уставился на женщину.

– Что ты тут делаешь?

– Жду. Ей нельзя быть в одиночестве. Проснется, захочет есть, захочет пить… захочет услышать чей-то голос… вспомнит про шатшаров, испугается… Нужно сидеть рядом.

– Не испугается, – заверил ее Калеб. – Не испугается, но хорошо, что ты с ней.

– Быть-есть время, когда женщина с мужчиной, и есть другое время, когда женщина с женщиной. Так надо. Я знаю, – сказала Зарайя и с опаской покосилась на кибермед. – Это… это живое?.. Оно светит разными огнями, подрагивает и иногда жужжит… Живое?

– Мертвое. Его придумали, чтобы лечить, и Дайана скоро будет здорова. Оно такое же, как создания из металла, что охраняют дом. Ты ведь их не боишься?

– Нет. Вы, люди с небес, заставили мертвое двигаться и делать то, что вам нужно. Носить грузы, летать, даже лечить… Я понимаю.

Кивнув, Калеб вышел в коридор, а оттуда перебрался в свою комнату. Веки его слипались, и чудилось, что окружающий мир погружен в непривычную тишину, лишенную запаха и вкуса. В этом таилась опасность, и он подумал, что не стоило вводить седативные препараты. В конце концов, боль была для него частым и привычным спутником.

Он вытянулся на постели и закрыл глаза. Что сделано, то сделано, и сожалеть ни к чему; завтра острота восприятия вернется.

Завтра… завтра он увидит Дайану…

Как всегда, он спал без сновидений.

– Фейла? Вы сказали, Фейла? – произнес Аригато. – Кто она?

– Служанка, сьон. Возится сейчас внизу. Удобный случай – наши комнаты тоже стоит прибрать. Подмести, вытереть пыль… такие будут у нее воспоминания.

– Хорошо. Приведите ее, брат Хакко. Думаю, к вечерней трапезе мы закончим. Нельзя, чтобы ее отсутствие встревожило слуг.

Монах удалился. Аригато велел Десмонду подготовить бокс, и ксенобиолог перенес туда церебральный сканер, пристроив его над креслом киберхирурга. Разумеется, о полостных исследованиях не было речи, лишь пункции нескольких отделов мозга и наиболее важных органов. Прежде всего гипофиза, средоточия фактора Х, загадочного энзима… Крысы в корабельном виварии прожили уже шесть дней и умирать не собирались. Это впечатляло.

Десмонд включил экраны, передвинул их, добиваясь лучшего обзора, потом занялся проверкой киберхирурга. Аппарат, точная копия оставшегося на корабле, выпустил две пары гибких щупалец с тонкими иглами, нацелив острия в пустоту над креслом. Раздвинулась диафрагма блока проб, и Десмонд вставил в нее обойму с крохотными контейнерами. Их заполнят биологические субстраты, образцы крови, межклеточной жидкости и вытяжки из различных тканей.

– Все в порядке, сьон. – Ксенобиолог раздвинул дверцы бокса. – Где эта женщина? Я готов.

– Мы уже здесь, – отозвался брат Хакко, шагнув в лабораторию. Вслед за ним шла мрачноватая женщина с уродливым шрамом на щеке. Ее глаза неотступно смотрели в затылок адепта и казались затуманенными, словно она спала на ходу, губы были плотно сжаты. Не очень миловидная, но крепкая, отметил Аригато Оэ. Простолюдинка, судя по широкому лицу и выступающим скулам.

– Начнем? – спросил Десмонд.

– Через несколько минут. Включите запись, я должен ее расспросить. – Доктор Аригато осмотрел женщину и бросил: – Назови свое имя и раздевайся.

Она не шевельнулась.

– Делай, что тебе сказано, дочь моя, – произнес священник. – И отвечай на вопросы, которые тебе зададут.

– Фейла мое имя, – пробормотала женщина и сбросила одежду. – Быть-есть Фейла из дома горшечника Хауга.

– Сколько ты прожила?

– Видела солнце шестьдесят семь раз.

– Рожала? Когда?

– Девять солнц назад.

– Это подходит. – Доктор повернулся к брату Хакко. – Мне нужны две группы объектов: нерожавшие женщины и те, у кого были роды в последние десять-пятнадцать лет. Я хочу сравнить показатели… хмм… их метаболизма. Понимаете, беременность ведет к гормональной перестройке и другим изменениям, которые…

Священник дернул бровью.

– Не утруждайтесь, сьон, мне это известно. Мы, скромная монастырская братия, не такие невежды, как полагают в Архивах. Во всяком случае, некоторые из нас.

– Готов поверить, святой брат. Итак, здесь, в доме, пять женщин… четыре, если не считать Зарайю, слишком благородную для наших опытов… Исследуем их, и еще десятка три вы приведете из города. Это возможно?

– Не вижу препятствий, сьон доктор. Я же сказал вам: их будет столько, сколько захотите.

Сделав жест благодарности, Аригато Оэ снова оглядел Фейлу.

– У тебя шрам на лице. Откуда?

Она внезапно всхлипнула.

– Пещеры…

– Что – Пещеры?

– Туана… Туана, моя дочь…

По лицу Фейлы текли слезы.

– Что с ней случилось? Она умерла?

– Она в Пещерах… Я ее не видела… давно, так давно!.. Я пошла к Пещерам и стала ее звать… я приблизилась к решетке, и воин ударил меня… – Прикрыв лицо ладонями, она зарыдала. – Туана, свет моих глаз! Дитя моего чрева! Туана, Туана!

Доктор Аригато поморщился.

– Успокойте ее, брат Хакко. Резкие телодвижения не пойдут на пользу нашему эксперименту.