Александр Ищук - Спецгруппа «Нечисть»

— Так, — не выходя от медиков, рявкнул я, — кто-то оспаривает гениальные решения любимого командира?! Заткнулись и, радостно капая слюной, разбираем пластит.

Возражения моментально прекратились. Но раздался голос Марселя:

— Санек, тут «таблетка» приехала. У нас кто-то простудился?

— Ага, Зяме животик продуло…

— Беременный что ли? — Марсель вошел к медикам. Глянул на зеленое лицо Зямы, почесал затылок и резюмировал: — Зяма, я тебе всегда говорил: жадность тебя погубит. Нехорошо жрать сивуху в одну харю! Глянь, как отравился.

— Марся, — ответил вместо Зямы Ильдар, — заткнись и тащи сюда носилки из «таблетки». Не принесешь — я тебя, как и нашего еврея, разрежу пополам.

Тон был убедительный, и Марся ломанулся выполнять указание Ильдара. Через мгновение вошли Марся и два санитара с носилками.

— Так, бойцы, — скомандовал Ильдар, — нежно берете капитана и тащите его в машину. Уроните — препарирую обоих. Марся, проследи за транспортировкой.

При помощи санитаров Ильдар уложил Зяму на носилки. Марсель начал руководить эвакуацией:

— Так, гои, аккуратно несем тело. Не забывайте: в ваших криворуких руках лежит тело «избранного»…

— Марся, заткнись… — послышался голос Зямы.

— Подносим, подносим, — продолжал юродствовать Марсель на улице, — машина, надеюсь, кошерная? А почему головой вперед? Ах, «ногами» еще рано… Опускаем, руки берегите. Да не свои руки, дятлы! Еврейские руки. Ему ими еще дро… вас, бакланов, резать!

— Ильдар!!! — вдруг раздался крик Зямы. — Ты где, друже?!! Не бросай меня, не отдавай на поругание неверным!!! Спаси, ради Авраама и детей его…

Ильдар, собирая свои причиндалы и с улыбкой слушая вопли друга, выронил из рук какой-то хитрый инструмент.

— Не оставь меня в трудную минуту!!! Эти «кандидаты в доктора» вырежут же мне все, кроме аппендикса!!! Нас же так много связывает, — продолжал стенать Зяма, — совместно украденный спирт, два порножурнала у тебя под подушкой, пять кило свинины в холодильнике, наконец, клятва… этого… как его… Гиппократа!!!

— Зяма, заткнись, — сквозь смех крикнул Ильдар, — сейчас я приду.

— Ты его сам резать будешь?

— Так, командир, он же никого больше к себе не подпустит.

— Это долго?

— Нет, через два часа приду. — Ильдар наконец собрал все, что ему требовалось, и пошел к машине.

— Так, правоверный, — послышался крайне заинтересованный голос Марселя, — я чего-то насчет журналов и спирта не понял?!

— Чего ты его слушаешь? — ответил Ильдар. — У него уже бред! Зяма, ты же бредишь?!

— Кто?!! Я?!!! Конечно!!!

Выйдя на улицу, я проводил взглядом отъезжающую «таблетку», в которой продолжал скулить Зяма.

— Санек, как ты думаешь, где они заныкали спирт?

— Не о том думаешь, родной. Ты, кстати, у Термита пластит получил?

— Нет.

— Так вали, получай. И не приставай ко мне. Тем более, вон Коваль идет.

— Зяма до «белочки» допился? — вместо приветствия кивнул в сторону уехавшей санитарной машины Коваль. — Или печень отказала?

— Аппендицит.

— Вот хитромудрый еврей! — восхитился Коваль. — Даже на войне умудрился по гражданской болезни закосить.

— Леха, не сыпь мне соль на сахар. Мне завтра подвиг совершать, а врач всего один остался.

— Тебе тоже подвиг?!

— Именно.

— Тогда давай объединим наши мозговые усилия.

— Какие усилия? — не понял я.

— Блин, чего к словам цепляешься? На двоих, говорю, давай подумаем. Глядишь — и найдем решение проблемы.

— Понял. Что тебе нужно сделать?

— «Языка» привезти.

— И все?!

— Точно. Только есть одно «но»: у «языка» есть имя, фамилия, воинское звание и куча фоток его рожи лица…

Через час объединенными усилиями мы нашли более-менее приемлемые решения для выполнения наших боевых задач, и Коваль, довольный, ушел.

Вернулся Ильдар.

— Саня, Зяму я вскрыл, вырезал лишнее и зашил.

— Жить будет?

— А куда он денется…

— Надолго он «залег»?

— Через десять дней будет в строю. Я его на попечение двум медсестричкам оставил… Там такие «кошечки» — мертвого поднимут! Кстати, ты не знаешь, чего морпехи с танкистами не поделили?

— С чего ты взял, что не поделили?

— Судя по остаточному кипишу в лазарете и наличию ментов, морпехи здорово вломили танкистам.

— Нет, не в курсе. Я ж с обеда тут торчу…

Со стороны крайней палатки раздал хохот, как минимум, пяти глоток и возглас:

— Святой отец, где тебя ударили балкой двутавровой?!

— Пошел ты, — огрызнулся отец Алексий.

— Ох, мать ети, — продолжал хохотать тот же боец. Судя по голосу, Пашка, — уважаемые, вы чего, бабу не поделили?

— Пошел ты, — отправил Пашку некто по тому же маршруту голосом муллы Булата Арсланбекова.

Арсланбеков был вторым капелланом, если так можно сказать, морпехов Комарницкого. Единственным «военным муллой» на всю армию и первым на все вооруженные силы РФ, кто был на передовой. Если православных священников редко, но можно встретить в войсках, то с представителями ислама в армии — полный напряг. Мулла, как и батюшка, раньше тоже был военным, только летчиком. Поэтому истину «где начинается авиация — там заканчивается дисциплина» оправдывал на сто процентов. Но в отличие от Алексия — не курил. Во всем остальном он был братом-близнецом священника.

— Ильдар, погоди, не уходи. Мне думается, что мы сейчас узнаем, из-за чего подрались морпехи и танкисты.

В сопровождении хохочущих бойцов из-за палаток вышли оба служителя культа. Если Алексий имел только сломанный нос и синяки под обоими глазами, то Булат — свежий шов на лице, подозрительные синяки на шее и правую руку в гипсе. При этом священник толкал муллу впереди себя.

— Булик, шагай, тебе говорю. Токмо тут мы найдем хороших врачевателей, постную пищу, «живую» воду и офицеров, которые боятся гнева Господа.

— Леша, — отвечал подталкиваемый Булат, — не толкайся, сволочь. И так голова кружится.

Наконец молочные братья дошли до нас и остановились. Я не выдержал и заржал. Ильдара прорвало тоже. Подождав, пока мы успокоимся, Алексий обратился ко мне:

— Сын мой, великая беда привела нас к тебе и воинству твоему. Безбожники в солдатском обличии (да поглотит их геенна огненная!), забыв страх Божий, подняли руку на двух уважаемых людей, слуг Господних. Памятуя о том, что только под твоим началом служат два богатыря… — после «богатыря» Ильдар начал ржать еще сильнее, — … два заступника Веры и Отчества… — Ильдар уже катался в истерике, — …которые дюже умеют врачевать, мы пришли скорбно молить тебя о помощи.

Я обалдело посмотрел на батюшку, потом — на муллу, потом — на катающегося по земле Ильдара.

— Батюшка, ты молока, что ли, выпил? Ты что несешь? Какие, на хрен, «богатыри» и «заступники веры»? Это ты сейчас про еврея и татарина говорил, или я чего не понял?