Евгений Шалашов - Цитадели

— Ладно, — шлепнул я его по плечу. — Дуй быстрей. У нас уже продукты на исходе.

— А тушенка? Вам ее на год хватит.

— Ты видел, что на банках дата изготовления — тысяча девятьсот тридцать девятый год? Наверное, для войны с Финляндией делали.

— Так армейская ж тушенка! Что ей сделается? Да еще и во льду лежала! Вон, ученые мамонта из вечной мерзлоты выкопали и съели, а ему десять тысяч лет было…

— Вот ты сам вместе с учёными — хоть мамонтов мороженых, хоть тушенку ешь. А у меня дети. Отравятся. Или понос прохватит? Врача у нас нет, да и некогда, — подтолкнул я Гнома. — Чем быстрее дойдешь, тем скорее обоз пришлют.

— Четыре дня туда, да там дня два, да на обратную дорогу. Хорошо, если дней через десять…

— Это ты ребятишкам будешь «впаривать», — вперил я в него насмешливый взгляд. — Дней через десять… Как же… Ты же не в обход пойдешь, как мы сюда перлись, а по прямой. Часа за два будешь в Цитадели.

— Вот! — обрадовался Гном. — А мы с Борисом спорили — догадается Олег, что их длинной дорогой ведут, или нет?

— И на что спорили?

— На две бутылки «Наполеона».

— Ого! — уважительно присвистнул я. — И кто проспорил?

— Да я и проспорил! — засмеялся Гном. — Я, по правде-то говоря, тоже не сомневался, что поймешь. Но надо же было поспорить. Хотя коньяка жаль. А вот насчет песиков уговора не было, — посерьезнел парень. — Не наши это псинки… Ну я пошел. Хотя за два часа не добраться. От вашей крепости до Цитадели — километров сорок будет. Часа за четыре… Телеги груженые к завтрашнему вечеру будут.

Когда Гном ушел, мне стало не себе. С ним было надежнее. Теперь же все самому… Самому — значит, самому. И я пошел к подчиненным, ставить новую задачу.

Пока девчонки готовили ужин и обустраивали новое пристанище (рубили еловые лапы, стелили палатки), парни были отправлены рубить жерди.

К заходу солнца перед дверным проемом была сооружена баррикада — ежи, наподобие противотанковых (вместо арматуры пришлось довольствоваться жердями), и два ряда изгороди. Не «фонтан», но лучше — чем ничего. Получилась смесь засеки с козлами для пилки дров… Зато — выкроился небольшой дворик. Туда натаскали хвороста и решили, что неплохо бы развести еще и маленький костерок перед входом, а дежурному жечь его всю ночь. Из оставшихся колышков внутри самой башни — место позволяло — соорудили и вторую баррикаду. Народ, хоть и устал, но помнил по прочитанным книгам, что две линии обороны — это лучше, чем одна.

Дежурным была поручена «расконсервация» и сборка арбалетов — и польза и время быстрее пройдет. Механизм оказался не сложнее автомата калашникова. Васька и Антон поспорили, какой марки арбалеты: немецкие шнепперы или итальянские балестры. Спорили вяло, потому что сами толком не знали, который-то из них нужно натягивать с «козьей ножкой». Этот взводился руками. Когда я засадил в бревно сорокасантиметровый болт, арбалет определили «русским самострелом». Штука хорошая, хотя заряжать долго.

Я, хотя официально и взял на себя самое поганое время — от четырех и до шести утра, заснуть не мог. Отправил спать ребятишек и уселся у костра. И дождался-таки. Откуда-то из темноты вынырнул наш цитадельный и грустно сказал:

— Поднимай народ, хозяин. Сейчас штурмовать пойдут! Твари какие-то, мелкие. Не знаю кто — раньше не видел.

Схватив горящую ветку (не догадались сделать факелы!), я вбежал в башню.

— Подъем, ребятишки!

Никто не паниковал и не задавал вопросов. Все дружно запрыгивали в штаны и разбирали оружие.

— Парни — поджигай! Девчонки — заряжай арбалеты, — скомандовал я.

Мы успели зажечь хворост вовремя, потому что внешнюю баррикаду уже облепили низкорослые существа, державшие в руках (или что там у них?) короткие копья. Твари были знакомыми. Как раз те самые, что убили Евдоху…

— Цверги! — определил Антон, взводя очередной арбалет.

«Цверги? У нас что, своей нечисти мало?» — подумал я, а вслух выкрикнул:

— Арбалеты, пли!

Подавали такую команду арбалетчикам или нет, но меня поняли. На каждого из парней приходилось по три заряженных самострела. Залп, хоть и нестройный, заставил карликов отпрянуть. Пока парни лихорадочно вставляли арбалетные болты и взводили пружины, девчонки отстреливали из луков самых неугомонных.

Наступило затишье.

— Чего ждут? — перевел дух Антошка, заряжая последний арбалет.

— Щ-щас, костер прогорит и пойдут! — вместо меня ответила Вика.

Девчонка опять удивила. Где же наивное и восторженное создание? Другой человек! Вот, закусила губенку, прищурилась и, судя по воплю с той стороны, кого-то подстрелила. Эх, надо было дров заготовить побольше. Ну да, кто ж его знал, что так получится?

Больше всего меня беспокоили стрелки. Они у этих, как его? — цвергов — должны быть. Ведь Евдоху подстрелили из арбалета! Когда прогорит костер, твари заберутся на рогатки, а коли с арбалетами — уложат нас с первого залпа…

— Лапник — в костер! — скомандовал я.

В костер полетели еловые лапы — наша подстилка. Огонь, получив подкормку, немедленно взлетел ввысь. Что же, теперь можно попробовать…

— Всем внутрь! — проорал я, метнувшись вперед. Уже на бегу добавил: — В случае чего старший — Андрей.

Я бросал горящий лапник, остатки дров и горящие угли на частокол. Над головой прощелкали две стрелы — прикрывали.

Переживать за то, что сырое дерево не загорится, было некогда. Занялось — и наша баррикада запылала. Я, как мог быстрее, вбежал в башню.

— Дала бы я тебе по морде, господин командир. Не мог перчатки взять? — выговаривала Елена, стряхивая слезы из глаз. Но по морде не дала, а поцеловала.

Я лишь виновато повел плечами. Было бы время, конечно, взял бы рукавицы… Больно, конечно, но — терпимо.

Мои обожженные руки девчонки чем-то намазали и забинтовали. Вот тут-то и пришла настоящая боль… Мне хотелось выть, но приходилось терпеть и корить себя за то, что всю водку мы уже выпили. Сейчас бы она пришлась кстати.

Рогатки пылали. Мои бойцы, не дожидаясь особых команд, отстреливали всё, что успевали заметить. Сам я стрелять не мог. Но огонь скоро прогорит и придется биться внутри, а кистенем уж как-нибудь, помашу.

Между тем, огонь угасал, зато небо стало гораздо светлее. Одновременно с накатывающейся на край неба зарей, которую мы увидели, услышали негромкий звук трубы, похожий на сигнал к отступлению. Так и есть — отступают. Видимо, у цвергов с солнцем были какие-то особые счеты.

— Ну что теперь, товарищ командир? — спросила Вика, устало усаживаясь рядом со мной. Остальные ждали стоя, привалившись кто куда.

— Во-первых, зарядить арбалеты. Во-вторых, внимательно всё осмотреть. Друг друга страховать — не притаился ли кто… В-третьих, отход может быть ложным, и потому быть наготове.