Виктор Лебедев - Рожденные ползать

Коридор на втором уровне был таким же длинным и узким, как и этажом выше. Сергей нащупал выключатель и щелкнул тумблером. После сумрака лестничного пролета его ослепил яркий свет, и Вильдеру пришлось зажмуриться и застыть на пару минут, выжидая, пока привыкнут глаза. Нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, Вильдер снова вернулся в мыслях к Пал Палычу. Как не вовремя он нарисовался у них на пути! Все-таки насколько опасен бородатый был для Сергея! Ну ничего, решит проблему с уликой, потом можно и на эту тему поразмыслить.

Уже можно было двигаться дальше, чем Вильдер и не преминул воспользоваться. Он миновал вход в столовку, затем продовольственную зону. Проходя мимо склада, закрытого на массивный амбарный замок, Сергей непроизвольно ускорил шаг, при этом с удовлетворением отмечая, что замок не вскрыт, значит, ключ Пал Палыч так и не нашел. За складом находилась генераторная, а еще дальше – помещение с резервуарами для воды. В конце коридора располагалась небольшая каморка – там Сергей прожил долгих семнадцать лет. На мгновение Вильдер замер перед деревянной дверью, а затем, глубоко вздохнув, толкнул ее рукой. Раздался скрип давно не смазанных петель, и дверь отворилась. В ноздри ударил затхлый запах тесной комнатушки.

Сергею не потребовалось и пяти минут, чтобы понять, что записки, которую он написал три года назад, в комнате нет. Но он же отчетливо помнил, как вложил ее между книгами на полке! Он вынул и перетряс все книги несколько раз, пошарил на полу и под кроватью, заглянул под продавленный пыльный матрас и вывалил на кровать содержимое двух ящиков письменного стола. Записки не было.

Вильдеру хотелось завыть от отчаяния. Ну почему ему так не везет? Начали закрадываться сомнения: а точно ли он оставил записку в своей комнате? Или ее кто-то взял? Например, Пал Палыч. Сейчас Вильдер проклинал те минуты слабости, когда написал записку. Для кого и зачем – он не знал и сам. Что за порыв им овладел тогда? Кому он хотел поведать обо всем, что произошло в этих стенах? Наверное, прежде всего Вильдер это сделал для себя.

Сергей окинул взглядом созданный им только что беспорядок и нервно провел ладонью по лысине. Он теряет над собой контроль, это плохо. На эмоциях можно совершить непоправимые ошибки. Ему следовало возвращаться, и так Данилов подозрительно косится. Конечно, все можно объяснить, ведь это его бывший дом. Но лишние подозрения ни к чему. Он поднялся, выключил свет в комнате и плотно закрыл за собой дверь. Постоял, обдумывая следующий шаг, и решительно направился к лестнице.

– С тобой все в порядке? – озабоченно спросил Немов.

Вильдер кивнул.

– Да, просто этот псих смущает. Мало ли что вытворит.

– Будем осторожны, я дверь закрыл на щеколду, так что сюда не сунется. Том первый дежурит, потом меня разбудит. Так что не волнуйся, спи спокойно. Силы нам нужны.

Слева уже слышалось посапывание Миши и Данилова. Веки отяжелели, усталость давала о себе знать. После такого марш-броска отдых в безопасном убежище посреди леса – лучшее, о чем мог мечтать Олег.

– Как говорил один герой кинофильма, все мы сумасшедшие, только не всем нам диагноз поставили, [2]– пробормотал Немов, засыпая. – Том, разбуди меня через пару часов.

Сны не снились Данилову уже много лет. Хотя, может, и снились, но, проснувшись, он напрочь о них забывал. Этот раз стал исключением.

На лилово-красном горизонте вспухал белесый гриб. Отчего-то смотреть на него Иван мог одновременно с отвращением и восхищением. Вокруг суетились люди, и было не протолкнуться, как на базаре в воскресный день.

– А я все равно до тебя доберусь, – услышал он рядом знакомый голос и обернулся.

Скаля зубы, за спиной стоял розовощекий Серега. Ваня долго пытался сообразить, что же его верный товарищ имеет в виду. И пока он раздумывал над ответом, Серегу поглотила серая безликая толпа. Ваня протянул руки навстречу, словно собираясь вырвать друга из водоворота людского, но ряды плотно сомкнулись. Люди уже не сновали туда-сюда, а все застыли, обернувшись и пожирая Ваню долгим холодным взглядом.

«Надо спасаться», – мелькнула мысль. Толпа уже наступала, медленно, чеканя шаг, будто единый механизм. Ваня оглянулся назад. За спиной надвигался гриб, все больше и больше походивший на нечто живое. Куда же ему бежать? Слева торчали заросли засохшего кустарника, и Данилов, не раздумывая, ломанулся через них, обдирая руки и лицо об острые колючие ветви. Сзади затрещали сучья – преследователи и не думали отставать.

Неожиданно заросли расступились. Залитая ярким солнечным светом поляна была вся укрыта снегом. А по поляне важно шествовало стадо слонов, выстроившись в длиннющую очередь соответственно их размерам и росту. Дойдя до определенной точки, шедший первым слон одним непринужденным движением лапы дернул за хобот, срывая его вместе с висящей складками кожей. Слоновья морда оказалась маской, под которой обнаружилась человеческая голова, да и все тело слона оказалось фальшивым – это был человек в костюме, передвигающийся на четвереньках.

Один за другим слоны срывали свои маски и бросали их в сторону. Прямо по курсу удивительной процессии в земле, укутанной снегом, темнел колодец. Не сбавляя шага, первый человек взобрался на него и исчез, рухнул в разверзнувшуюся черноту. За ним последовали и остальные люди-слоны.

Ваня не успел как следует прийти в себя, когда заметил, как недалеко от него (раньше разглядеть мешали шагавшие слоны) среди неуклюжих на первый взгляд черно-белых пингвинов носится с языком набок, радостно тявкая, мохнатый рыжий пес. Пингвины пытались убежать, но собака каждый раз настигала жертву и радостно сбивала с ног, а затем выбирала себе новую цель.

Погони за Ваней больше не ощущалось. Гриб исчез с небосвода, толпа серых, как под копирку, людей тоже пропала. И тут, внимательнее вглядевшись под ноги, Ваня понял, что никакой это не снег, а самый что ни на есть серый пепел. Там, на земле, что-то было. Прямо из кучи пепла торчал краешек какой-то картонки. Иван наклонился и вытянул огрызок, на котором были выведены слова: «Оно не дремлет».

А когда Данилов проснулся, он понял, что случилось что-то непоправимое. Он беспокойно оглядел комнату – все спали на своих местах. А Томилина в помещении не было.

В комнате было темно, насколько темно может быть в комнате без окон. Лишь в углу за письменным столом одиноко догорала свечка, потрескивая, шипя и плюясь – Томилин специально не стал зажигать электрический свет, выудив из запасов в письменном столе парафиновую свечу, толщиной с запястье. Сейчас от нее оставался дохленький огарок, грозясь в любую секунду потухнуть.