Александр Тюрин - Зона Посещения. Луч из тьмы

Ага, два квартала отсюда. В итоге имеем длиннющий ряд серых одноэтажных домиков, слипшихся боковыми стенками. Ее подъезд в самом конце.

Асфальт на тротуаре с выбоинами, колесо сломать можно даже на авто, не то что на велике. Половина окон не светится, то ли жильцы свирепо экономят на энергии, то ли оттуда уже съехали. Девушка явно не шикует, живя здесь, но в то же время деньжата у нее водятся. Свои ли?

Квадрат ее окна черен – выключен свет, так же как у двух ближайших соседей. А вдруг и она уже свинтила отсюда?

Лауниц подошел к двери. Вообще табличка с ее фамилией на двери еще присутствует и в почтовом ящике что-то лежит – хотя это мало о чем говорит. Бывает, что обслуживающие компании шлют счета за воду и электричество и спустя пять лет после смерти клиента – так сказать, на тот свет.

Он хотел было уже развернуться, но тут… даже не услышал, почувствовал какую-то вибрацию, прошедшую по двери. Как будто внутри что-то упало плашмя. Лауниц втянул для решимости воздух, толкнул дверь и оказался в задымленной прихожей.

И сразу нырнул под идущую на него руку – кто-то массивный атаковал его. Ответил ударом локтя атакующему – между ребер. И еще раз, разворачивая руку, тылом кулака – в наклонившуюся голову противника. Костяшки пальцев загудели от столкновения с крепким черепом, но в другую руку плавно перешла бейсбольная бита. Лауниц подставил ее под что-то падающее ему на голову и, провернув биту по часовой, ударил следующему противнику в левую часть головы. И сразу ткнул тонким концом биты еще одному между глаз. Вывел биту по восьмерке вниз и завершил движение, влепив ее третьему противнику в промежность. На него вынесло следующее агрессивное тело. Вжавшись в стену, Лауниц пропустил противника мимо себя, но сумел перехватить его за запястье, которое и рванул по круговой, выводя захваченную кисть вверх. Тело с наскока перевернулось вокруг собственной руки и тяжело шлепнулось на спину. Лауниц наклонился и зафиксировал поверженного в лежачем положении – ударом ребра ладони по горлу. Потом сделал шаг вперед и стал вглядываться в сумерки комнаты. Но вовремя оглянулся. Трое типов, оставшихся позади в прихожей, поднимались с утробным урчанием, кряхтением и сипением, свидетельствующим о сильных болевых ощущениях.

Им еще раз не повезло – в прихожей было слишком тесно. Лауниц подпрыгнул, ухватился за антресоли и, резко качнувшись вперед, одним ударом ног вымел всех из коридора – прямо на улицу. А когда хотел обернуться к комнате, понял, что не успеет. Резко наклонившись, дернул кого-то за щиколотку. Затем, уже обернувшись, помог нападающему упасть – ударив основанием ладони снизу в челюсть, услышал зубовный хруст. Этого типа, оглушенного, с текущей кровавой слюной, также выбросил на улицу. Его товарищи уже брели к машине, причем один висел на другом. О немедленном реванше они, скорее всего, не помышляли, ведь обычно их уделом были не битвы, а беспрепятственное насилие.

Вера нашлась за диваном. Прижала его руку к своему мокрому лицу, дав почувствовать свою дрожь.

– Добрый вечер, госпожа Загряжская. Позвольте спросить, это кто к вам заходил – электрики или водопроводчики?

Она всхлипнула, голос ее впервые прозвучал слабо и нетвердо.

– Я входила в дом с улицы, а они сразу вломились за мной. Четверо.

– На серьезных людей не похожи. Отморозки какие-то.

Она, резко прекратив всхлипывать, села.

– Это не воры.

– Может, конечно, только попугать хотели. Но, Вера, полицию бы неплохо вызвать.

Она решительно помотала головой. Дрожь явно прошла.

– Не надо. Свалили же они. И полиция не будет искать незнамо кого, скорее, начнут ко мне цепляться. Я даже рожи у этих громил не успела рассмотреть.

– Я тоже. А несколько бранных слов, которые я от них услышал, показались мне похожими на смесь польского и русского. «Дупа» – что бы это значило? Дайте веник, я подмету.

Она неожиданно засмеялась.

– Дупа – это задница, у галичан. И вы тут уже подмели. Вообще у меня робуборщик, он умный, старый и я зову его дедушкой…

Она встала, отбросив его протянутую на помощь руку, показывая, что у нее все в полном порядке.

– Так, теперь давайте разбираться с вами. Как вы здесь оказались, господин Лауниц? И не надо выдумывать, что случайно мимо проходили.

Похоже, дамочка быстро вернулась на свою стезю. Отряхнула юбку, подтянула колготки, задрала нос и вперед.

– Не случайно и не мимо. Я вас искал. Как – объяснять не буду.

– А зачем – это вы объяснять будете?

– Хорошо. Я считаю, что вы меня втравили в темную историю. Сейчас еще этот Берковски нарисовался в полном объеме и мне, выходит, не отвертеться. Он тоже возник в той самой практике доктора Альтравиты, которого вы о чем-то таком попросили. Позвольте спросить, на кого вы работаете?

– Я работаю на себя; теперь хотите узнать, откуда деньги беру? Распродаю кое-что из того, что муж оставил. И я уже говорила, что вы идеальное вместилище для памяти моего мужа. Если Берковски имеет какие-то дела с Альтравитой, то это меня совершенно не касается.

– Еще раз решительно заявляю, что не желаю быть вместилищем для памяти чьего-либо мужа, – с безнадежностью в голосе сказал Лауниц. – Итак, что мне теперь делать? Я реально на краю пропасти. С одной стороны на меня охотятся албанцы, с другой – «Монлабс», и все вы хором запихиваете меня в Зону. А я ведь точно не сталкер.

– После того, что вы тут вытворяли сегодня, я бы такого не сказала…

– Может, стереть загруженную мне мемограмму Загряжского?

– Нет, Альтравита сказал, что это невозможно. Можно только двигаться вперед.

– Неравновесная термодинамика, будь она проклята. За всю мою жизнь никто не распоряжался мной так нагло и бессовестно!

Она неожиданно провела рукой по его плечу.

– Ага, кажется, я поняла: вы пришли мстить. С чего начнете? Сервиз будете бить?

И все-таки вид у нее не такой высокомерный, как раньше. После того как он спас ее задок от неприятностей, она немного сменила амплуа – голос сейчас не то чтобы жалобный, но немного плаксивый, и губы чуток подрагивают. Типа что с меня возьмешь, со слабой, ищущей тихого счастья женщины?

Он подумал, что талдычить одно и то же бессмысленно, он оказался в роли спасителя несчастной овечки и уже не хочет отказываться от нее, значит надо сменить пластинку.

– Начну с… У вас выпить найдется?

– Водка или мартини?

– Водка и сока, лучше грейпфрутового – разбавить наполовину.

– Так и есть, ученые говорят, что восточные немцы – наполовину славяне.

– Хорошо, без сока. Хотя для желудка это вредно, – сказал и подумал, что такая фраза в немецком стиле выглядит для нее смешной. Он почему-то не хотел терять набранные очки.