Александр Тюрин - Зона Посещения. Луч из тьмы

Из-под низкого облака вынырнул стелс-роторник, видеодатчики Берковски придали летательному аппарату контуры и объемность, вот он ударил из автоматической пушки, отстрелив заодно светящееся ожерелье ложных целей. И тут же к нему понесся факел, вроде как зенитная ракета. Ложные цели не обманули ее ушлую головку самонаведения, собранную во вьетнамском Халонге и настроенную на распознавание цели именно по тем уловкам, с помощью которых она пытается уйти от распознавания. Под днищем роторника случилась яркая вспышка и он, сильно задымив, стал отваливать на базу. Долетит ли?

И на глазах Берковски – теперь уж никакие видеодатчики не требовались – из двери забегаловки, явно имеющей второй вход на параллельной улице, выскочило четверо мужчин. На них были арамидовые броники и мотоциклетные шлемы. Заводя себя воинственными воплями, они вели огонь короткими очередями из «TAR21», любимого оружия бандитов, поскольку его легко прятать под куртку – вроде как албанцы. Однако местность была прилично пристреляна снайперами «Вау». И через пару минут все четверо были мертвы. Пули 50-го калибра, вылетавшие из снайперских винтовок М650, спереди оставляли дырки размером с пятипенсовик, а с другой стороны сносили полчерепа и выносили большую часть мозга.

Берковски пошел по улице, намеренно не скрываясь. Боди-коннектор пискнул, показывая, что сейчас на него упал опознающий лазерный луч от снайперской винтовки. Персональный коммуникатор послал по линии прицела высокочастотный сигнал опознания «свой-чужой», и на прицеле у снайпера, прямо над контуром захваченной цели, появилась надпись «друг». Берковски был в этом уверен, однако выдохнул с большим облегчением, когда линия прицеливания наконец ушла в сторону.

Берковски еще раз окинул взглядом улицу – к трупам албанцев уже подъезжает фургон с эмблемой в виде красного квадрата на борту. Оттуда выходят люди с устройствами, похожими на волынки, из которых вылетает снопом пенистая жидкость, быстро твердеющая и обтягивающая тела толстой пленкой.

Берковски прошел через бывший торговый пассаж на соседнюю улицу и достал из-под куртки раскладную доску для стрит-серфа. Хорошо, что штука совсем плоская и с изменяемой гибкостью, несмотря на все встроенные элементы – если б куртка топорщилась, ваушники могли бы пристрелить, несмотря на все сигналы «свой».

Через пятнадцать минут он был около дверей Веры. Это в ее глазах несколько часов назад он видел зеленоватые крапинки. Значит, она стала проросшей спорой, гаметофитом, как и все члены группы Возняка. И если гамета Лауница-оборотня каким-то образом попала в нее, то Вера даст начало новому спорофиту, новой грибнице.

Чужой против хищника

Она оказалась неожиданно горяча с ним. Как закрыла дверь, так сразу прижалась своими губами к его губам; он почувствовал даже сквозь пиджак напрягшиеся как по команде соски ее грудей. «Мне страшно, Зигмунт». Это была еще одна улика против нее. Вирусная нитеплазма заставляет ее быть обаятельной и сексапильной.

– Тебе не надо оставаться в городе. – Берковски немного отстранился от Веры, показывая, что руководствуется не похотью, но заботой.

– А карантин?

– Я подготовлю документы для твоей служебной командировки на Западное побережье.

Неожиданно она спросила Берковски, что он чувствует по отношению к ней.

А он впервые за много лет почувствовал к кому-то жалость. И понял, что все-таки был привязан к Вере. Умна, красива от природы, остроумна – никакого сравнения с тупой Джой Голдсмит, только за последний год потратившей сто тысяч баксов на ремастеринг. Но, увы, даже сейчас он не может сказать Вере о своих чувствах. Как и о том, что в его тело имплантирован диффузный нитеплазменный сканер, отчего, по сути, оно функционирует как единая сканирующая антенна.

Данные сканирования оцифровывались и анализировались его боди-компом, результаты выводились линзопроектором на зрачки (и воспринимались мозгом как виртуальные окна в окружающем пространстве). Визуализация показывала как карты тканевых структур, так и интегральную картину в разных ракурсах.

Странно, сканер и с третьей попытки не может прозондировать тело Веры, раз за разом выдает ошибку доступа. Она, получается, знала все заранее и сейчас применяет какую-то методику противодействия, к примеру, мономолекулярный металлопластиковый экран или контризлучение. Значит, защищает находящуюся в ней вирусную нитеплазму. Увы, приговор должен быть вынесен сразу же и приведен в исполнение немедленно.

– Вера, можно тебя попросить, переоденься в то красное платье, которое я тебе подарил на день рождения. Оно так идет к твоим губам.

– Я всегда рада стараться для тебя, Зигмунт, – голос ее звучал так искренне.

Едва она вышла, Берковски повернулся к окну и легким мановением ладони задернул занавески – боди-коннекторы его пальцев уже взломали слабенькую защиту всех расположенных в ее доме бытовых систем.

Сейчас Вера войдет в комнату, он обернется и с ходу будет стрелять. Электрохимический ускоритель «глока-120» не порождает расширяющихся газов, а иглы боезаряда не преодолевают звуковой барьер, поэтому все будет тихо.

Пучок игл развернет в теле Веры нанотрубчатую сетку, затем расположенные на ней точки квантовых ям перейдут из возбужденного состояния в стабильное, излучив энергию. Цель обратится в плазму. Останется только светящееся облако, которое погаснет где-то через 30 секунд. Все будет быстро и, скорее всего, безболезненно. Такой способ ликвидации лет пять назад произвел фурор, когда прямо на Генеральной ассамблее ООН исчез президент Конго, Эмери Лумумба, который в очередной раз пытался вырвать свою страну из удушающих объятий «Монсанто» и других корпораций «большой девятки».

Берковски неожиданно для себя захотел поскорее увидеть столь красивую, эстетически совершенную картину и оттого, что замечтался, едва не пропустил момент, когда Вера вернулась в гостиную.

– Как, миссис Загряжская, можно смотреть и радоваться?

– Я готова, Зиги.

Пиджак был распахнут, он, немного приседая, потянул пистолет из кобуры и стал оборачиваться.

Однако обернуться полностью не успел, смог только заметить лиловые тени на ее веках. Крепкий удар в ухо отбросил его так, что он перелетел через диван и, сломав торшер, рухнул лицом вниз.

Несмотря на оглушение, он пытался подняться, но в этот момент жесткая рука схватила его за шиворот и влепила головой в пол.

Когда он включился, то башка просто раскалывалась. Он лежал на полу как труп, на спине, глядя вверх на трещины на потолке. Взгляд был мутным и не полностью сфокусированным, казалось, потолок опускается вниз, давя как кузнечный пресс, а паутинка трещин сходит с него и прорезает мозг. Тело было тяжелым и холодным, конечности не слушались, словно их и не было вовсе. Его собственный пистолет черным глазком смотрел на него.