Павел Буркин - Краденая победа

— Я тоже об этом думала. Но к Падмалати обращаться не стоит. У меня есть служанка, на нее можно положиться.

— Бахадур об этом знает?

— Я никогда ее особенно не награждала, она ничем не выделяется из числа других. Она недавно вышла замуж и вскоре станет матерью. На ее верность можно положиться — уверяю вас.

— А на ее мужа? — уточнил бывший адмирал.

— Ее муж — солдат дворцовой охраны, а в последний год войны сражался под вашим руководством.

— Погоди, — потер лоб Раммохан Лал. — Как парня зовут?

— Пратап Сирхи.

— А, вспоминаю. И правда, лев… Тогда, госпожа, я спокоен. Он не умеет предавать.

Ей повезло родиться в день, когда почитают Мать Богов, покровительницу любви и брака Амриту. Отец, не долго думая, так ее и назвал, надеясь, что с именем богини дочери достанется счастье и наслаждение в браке. И правда — повезло. Такого мужа, как Пратап, солдат дворцовой охраны — вовек не сыскать. Говорят, со временем все на свете приедается — но она вышла замуж только четыре месяца назад, как раз в начале месяца чайтр. Но в ее жизни была не только любовь к мужу. Из восемнадцати лет, прожитых на свете, уже четыре она верой и правдой служила рани. А ее мать так же служила жене предыдущего раджи… И так по крайней мере до седьмого колена. Но и сами правительницы не оставались в долгу: помогали удачно выйти замуж, если надо, защищали от несправедливости. Амрита тоже успела почувствовать заботу госпожи: именно она подсказала послать сватов к Пратапу. А род Пратапа, хоть и небогат, зато прославлен храбростью на полях сражений. Как и ее отец, отец Пратапа прошел всю Вторую войну.

Амрита шла через кухню. От готовящихся яств доносились столь пленительные ароматы, что служанка сглотнула слюну. Нет уж, потом. Слишком важное госпожа поручила дело.

У дверей скучал стражник. Совсем еще молодой, с алебардой и мечом-тальваром на поясе, он не казался таким уж грозным. Но для Амриты, как и для большинства аркотских женщин их мужья, он был всем. Родители и наставник учили, что муж — это представитель Богов на земле, что она пришла в мир, чтобы дать счастье мужу. Впрочем, для Амриты Пратап оказался скорее добрым другом, чем «богом на земле». Он всегда ее понимал, пылко любил и не упускал случая это показать. Порой Амрита спрашивала себя, за какие деяния в прошлых рождениях Великая Лучница так ее наградила, и боялась даже думать о том, какую цену за все это придется заплатить.

Фигуру мужа она приметила издалека. Оперев копье о стену, он стоял, откровенно скучая: здесь ничего, достойного внимания солдата, произойти не могло. Да и не от бунтовщиков или заговорщиков он охранял вход. Скорее, его интересовали не входящие, а выходящие: его поставили, чтобы слуги не тащили с кухни съестное. Помогало это мало: тащили все равно, просто чуть меньше и чуть осторожнее.

Амриту муж заметил издалека. Встал по стойке «смирно», всем своим видом демонстрируя служебное рвение, оправил кольчугу и долгополый халат. Из-под черных, воинственно поднятых усов, сверкнула белозубая улыбка, даже тюрбан на голове сидел теперь молодцевато. Определенно, на такой подарок, как появление жены, он не рассчитывал: мимо все больше проходили дородные повара или вечно всем недовольные, еще больше обрюзгшие поварихи. Иногда проносились по делам босоногие поварята. Другое дело, рядом с кухней, когда его сменят на посту, всегда есть возможность подкрепиться. Он любил, когда командир взвода дворцовой стражи, строгий лейтенант Кунвар, ставил его к кухне.

— Куда бежишь, красавица? — когда она подошла к двери, заулыбался муж. — Просто по делам или по делам сердечным?

Амрита не удержалась, чуть сдвинула покрывало (из-под него озорно глянул искусно подведенный, черный, как аркотская ночь, глаз) и показала язык:

— Ага, по сердечным. К одному черноусому красавцу с тальваром. Тюрбан его цвета маковых полей, усы чернее ночи, конь — сам ветер… и в голове тоже ветер.

— Я охраняю покой повелителей, — принял игру Пратап. — И у меня приказ — досматривать всех, кто выходит. Вдруг ты вздумаешь съестное утащить…

— Съестное? — усмехнулась Амрита. — Да я вас самого сейчас утащу!

Ее всегда учили, что муж — это представитель Богов на земле, по крайней мере, для нее, жены. «А теперь подумай хорошенько, — поучала перед свадьбой мать. — И скажи: ты станешь «тыкать» посланцу Богов?» По крайней мере, так было принято в их с Пратапом касте, да и в других тоже. Даже у всеми презираемых подбиральщиков нечистот.

— Не сумеешь…

Муж попытался ее обнять, но Амрита грациозным движением уклонилась. Но не удержалась, улучив момент, когда дородная повариха прошла мимо, чмокнула Пратапа в щеку. Наконец, обмен колкостями иссяк.

— Ладно, пропусти, — враз посерьезнев, произнесла Амрита. — Я и впрямь по делу, иначе б не покидала дворца под вечер.

— Понимаю, — вздохнул солдат. — Третий день метет, и хоть бы ветер стих… Прогневалась, наверное, на нас богиня…

— Скорее всего, — в тон отозвалась Амрита. — А все из-за таких, как вы!

— Я?!

— Да. Вот у вас копье, меч на поясе, а для чего? Со служанками воевать? В городе темесцы, говорят, строить свой храм хотят, а наш разрушить — а вы тут спокойно стоите, смотрите, чтобы куркуму не украли. Воин… Да ты больше похож на осла!

Пратапа едва не затрясло от злости. Но он уже успел изучить характер жены, и нашел в себе силы усмехнуться:

— Хорошо тебе языком трепать, Амрита. Кто-то должен следить, чтобы запасы не растащили…

— И до каких пор вам так стоять?

— До заката… Если в этой пылище мы увидим закат, — усмехнулся воин. — Потом сменят.

— Прекрасно. Я зайду за вами, когда вы освободитесь, а пока приготовлю тюрбан, халат… и все остальное.

— Для чего?

— Дело есть. В храм Ритхи сходить. Ты обещал сводить на ночную службу. Рани дала такое поручение, что надо заручиться милостью богини.

Улыбка с лица мужа (а какой он все-таки мальчишка — всего-то на три года старше, по нему и не скажешь, что уже успел хлебнуть на войне лиха) враз сбежала, весь его вид выражал готовность помочь. «Вот за это ты мне и нравишься» — подумала Амрита. Она долго думала, стоит ли посвящать Пратапа в свой план. Но решила, что стоит. Без его помощи не нечего и думать о том, чтобы спрятать ребенка.

— Для повелителя я все сделаю, — негромко произнес воин. — И насчет ночной службы ты права. Мы ходили на ночную службу перед походом, а это еще опаснее.

Остаток дня оба провели как на иголках. Амрите еще ни разу не доводилось бывать в городе ночью, это немного пугало, но с ней ведь будет муж. Но и Пратапу было не по себе. Несколько раз Амрита как бы случайно заскакивала на кухню, бросала взгляд на мающегося на посту мужа и уходила. Наконец, появился караул, парня сменил на посту сорокалетний крепыш с видавшим виды копьем и прямым мечом-кхандой. Едва дождавшись смены, Пратап кинулся домой — брать запасную одежду, а затем туда, где условились встретиться с Амритой. Не стоит устраивать из готовящегося предприятия представление.