Евгений Аллард - И в аду есть ад

— Ладно, Дженкинс. Давайте вернёмся к нашим делам, — сухо сказал Фрэнк. — Через неделю автосалон. Мы должны хорошо подготовиться. Я собираюсь увеличить продажи в два раза, поэтому необходимо продемонстрировать все наши достижения.

— Вы будете участвовать?

— Разумеется, Дженкинс, — сказал спокойно Фрэнк. — И не переживайте за меня так сильно. Если я погибну, камеры Уолта меня воскресят.

— У вас нет страховки, — глухо пробормотал Дженкинс. — Я знаю.

— Специально заключу, чтобы вас не нервировать, — усмехнувшись, пообещал Фрэнк.

Вечером сидя в клубе у Бобби, Фрэнк соображал, что своим нежеланием оплачивать камеры Уолта, вызывает подозрение. Вряд ли кто-то мог подумать, что один из самых богатых бизнесменов города жалеет деньги на собственную жизнь.

— Привет, Хэнк!

Фрэнк очнулся от своих мыслей и увидел весело улыбающегося Бобби, который стоял рядом с его столиком.

— Можно?

Он присел за столик и сказал:

— У меня есть к тебе грандиозное предложение.

Фрэнк бросил удивлённый взгляд, и быстро предупредил:

— Бобби, я не собираюсь больше петь где-то ещё, кроме твоего клуба.

Бобби поморщился и Фрэнк понял, что друг хочет предложить очередное выступление за пределами его забегаловки.

— Хэнк, ты не представляешь! Это будет фантастика! Выступление в театре «Золотая маска»!

Этот театр навевал печальные воспоминания у Фрэнка. Он купил помещение и отремонтировал для Ирэн. Она пела там «Кармен». С огромным успехом. Увы, успех развить не удалось.

— Бобби, ты в своём уме? Из меня певец, как из дерьма пуля. Ты хочешь опозорить меня на весь город? — проронил Фрэнк с досадой, откинувшись на спинку стула. — Я никогда не соглашусь на подобную аферу.

— Хэнк, ты не представляешь, как ты стал популярен, — быстро проговорил Бобби. — Ты просто себя не ценишь. Я тебя заверяю, успех будет потрясающий. И потом, ты исполнишь там всего пару песен. Мэкки-ножа и что-нибудь другое. Только последний куплет не надо.

— Почему? — удивился Фрэнк.

В городе не существовало никакой цензуры. Каждый мог петь что угодно и как угодно.

— Ну, так будет Уолт. А он не любит подобные наскоки на богатых.

— Постой, постой, Бобби. Ты что уже билеты продал и раструбил на весь город, кто там выступать будет? — раздражённо воскликнул Фрэнк.

Бобби стушевался, и покраснел.

— Хэнк, ну пожалуйста, пару песен, — начал клянчить он. — Там будет петь Наташа, Миша и Курт. Потом будет банкет. Там тоже будет присутствовать Уолт. Он любит джаз.

— Бобби, я не пойму одного. На кой черт тебе сдался Уолт?! Почему ты хочешь, чтобы ему понравилось то, что ты делаешь? — поинтересовался Фрэнк. — Он никто в этом городе, ни глава, ни хозяин, ни мэр. Просто обычный бизнесмен.

Бобби замялся и Фрэнк почувствовал, что тот чем-то сильно смущён.

— Он самый влиятельный бизнесмен. Самый крутой. От него многое зависит, — упавшим голосом проговорил Бобби. — Ты просто не понимаешь, что с такими людьми надо водить дружбу.

— Значит так, Бобби, — сказал Фрэнк жёстко. — Или ты, черт возьми, мне объясняешь, на кой хрен тебе понадобилась дружба с Уолтом, или я выступать не буду. Вообще!

Бобби помялся и, наконец, пробормотал:

— Он может дать скидку на камеры. Понимаешь, мне очень хотелось получить страховку, но у меня никак не хватает на это бабок. Пожалуйста. Хэнк. У тебя же тоже страховки нет, — добавил он радостно. — Если ему понравится, ты получишь со скидкой!

Знакомство с Уолтом и так входило в планы Фрэнк. Правда, представать перед ним в таком комичном виде совсем не хотелось. Но он надеялся, что Уолт и не заметит.

Когда Фрэнк вошёл в театр, на него нахлынули воспоминания, сжалось сердце. Вышел в зал, интерьер которого почти не изменился с тех пор, как он в последний раз его видел. Те же бордовые, бархатные кресла, балконы, украшенные позолоченными венками. Он взглянул на ложу, где они, кажется, давным-давно сидели с Роджером. А Ирэн в ярко-красном платье пела на сцене Хабанеру. После спектакля они поссорились, и Ирэн чуть не погибла. Фрэнк поморщился. Отвратительно ощущать себя опасным человеком, знакомство с которым приводит к смерти людей, с кем он сближается. Хотя надежда воскресить Ирэн не покидала, он старался отогнать мрачные мысли, сосредоточиться на выступлении. Вышел на сцену, где стоял белый рояль, а на возвышении инструменты. Он не понимал, почему согласился на это выступление. Может быть, просто хотел найти повод побывать в том театре, который напоминал об Ирэн.

— А, Хэнк, трясёшься? — услышал он голос Наташи.

Она вышла на сцену и весело оглядывала его.

— Да нет. Чего бояться? Если меня попытаются линчевать за хреновое выступление, я буду отстреливаться до последнего патрона.

Он сел за рояль, открыл крышку и провёл по клавишам.

— Зря ты так. Ты стал гораздо лучше петь, — сказала Наташа, заходя с другой стороны рояля и бросая на него лукавые взгляды. — Правда. Удивительно, как в тебе сочетается умение делать деньги и талант музыканта.

— А что, по-твоему, музыканты не умеют бабки зарабатывать? — спросил насмешливо Фрэнк. — Тем более, я не музыкант, а бизнесмен, который дурью мается. Дурака валяет.

Он начал наигрывать свою любимую песенку «Wrap Your Troubles In Dreams»: «Переместите свои неприятности во сны и проспите их». Наташа стала подпевать ему, и на душе почему-то стало легче, будто бы он действительно оставил все проблемы.

— Отлично! — воскликнул Бобби, который неожиданно подошёл к ним, и стал невольным слушателем. — Вы удивительно хорошо спелись.

Фраза Бобби звучала двусмысленно и заставила Фрэнка поморщиться. Хотя судя по тому, каким тоном он это сказал, не собирался устраивать скандал из-за того, что Наташа ушла к Фрэнку. Он отнёсся к этому удивительно равнодушно. По крайней мере, делал вид, что равнодушен.

— Ну ладно, репетируйте, — сказал Бобби, решив, что он лишний. — А я пойду проверю все.

Стрелки часов неумолимо приближались к семи, и Фрэнк почувствовал, что начинает нервничать. Ругал себя и Бобби последними словами, что согласился на эту авантюру. Представлял полный провал, свистящий от возмущения зал. Порывался пойти к Бобби и наотрез отказаться. Зрители начали заполнять зал, Фрэнк из-за кулис наблюдал, как они рассаживаются на местах, и вдруг поймал себя на мысли, что больше всего почему-то хочет увидеть Мюррея Уолта. Перед глазами всплыло лицо Райзена, его пронзительные карие глаза, с презрением смотрящие на мир. Райзен мёртв, но в образе «Барона» Уолта, Фрэнк видел именно Алана Райзена.

В ложу вошёл высокий, светловолосый мужчина в сопровождении темноволосой девушки с короткой стрижкой. Фрэнк понял, что это Уолт, хотя раньше никогда его не видел. В газетах он читал лишь биржевые сводки, и как выглядел новый глава города, его раньше не интересовало. Попытался рассмотреть получше, но лицо ускользало. Все, что удалось понять, что Уолт моложе Райзена, он выглядел на сорок-сорок пять лет, и был явно привлекательнее, аристократичные черты холёного лица, волевой подбородок. Его портил только крупный нос с резко очерченными крыльями и спинкой, что придавало ему хищное выражение.