Андрей Ивасенко - Проект «Сфинкс»

Заработал двигатель подъемника. Грузовая клеть дрогнула и медленно поползла вверх, наращивая скорость каждую долю секунды.

Доктор подхватил коменданта на руки и с разбегу забросил тучное тело в клеть. Чтобы самому попасть в нее, Эриху пришлось подпрыгнуть, подтянуться и буквально в последнюю секунду вкатиться внутрь, так как железная решетка ограждения едва не отрезала ему правую ногу.

Фогель лежал на металлическом днище клети, раскинув в стороны руки и ноги. Все тело дрожало от усталости. Сердце колотило, как паровой молот, и, казалось, что вот-вот вырвется из грудной клетки.

— Эрих, посмотрите, что там у меня с ногой, — неожиданно произнес Штольц. Эти слова дались ему с большим трудом, но Фогель отметил, что комендант впервые назвал его по имени.

Доктор на четвереньках подполз к Штольцу и закатал штанину. Зрелище было не из приятных. То место, куда паук впрыснул яд, вспухло темно-красной водянкой, нога начинала синеть.

— Что?.. Что там? — прохрипел Штольц. — Не молчите, черт вас возьми!

— Очень похоже на заражение…

— Гангрена?.. — голос Штольца предательски дрогнул. — Так быстро?.. Сделайте что-нибудь! Вы же доктор!

Глаза коменданта взирали на Фогеля с надеждой, словно просили милости не у него, а у кого-то свыше. Всего какой-то час назад Эрих с большим удовольствием придушил бы этого человека. Но сейчас, увидев в его глазах страдание, мольбу о помощи, хоть что-то человеческое, решил соблюсти клятву Гиппократа. Ему стало жалко его. Доктор снял с себя брючный ремень и туго перетянул ногу коменданта чуть выше колена.

— Вы что-нибудь чувствуете? — спросил он у Штольца.

— Нет. — Штольц поморщился. Но лишь одной половиной лица. Вторая его часть, судя по всему, была тоже парализована. — Я даже члена своего не чувствую!

— У вас есть нож?

— Да. В кармане… в правом.

Эрих сунул руку в карман и извлек складной финский нож. Это был нож Хольмана, который комендант носил лишь для того, чтобы в случае поимки его бывшего владельца вонзить острое лезвие прямо в сердце убийце, так как именно такую клятву он дал сам себе, когда увидел мертвую Хельгу.

— Мне придется разрезать нарыв и помочиться на вашу рану, — сказал Эрих, стараясь выговаривать каждое слово четко и как можно спокойнее. — Не самый лучший антисептик, но другого препарата в наличии нет.

— Вам виднее, вы — доктор, — согласился Штольц.

Фогель снял с себя шубу, поднял свитер и оторвал длинную полоску от своей рубашки. Не совсем подходящий перевязочный материал, но выбирать не приходилось. Затем разрезал штанину брюк Штольца и сделал продольный надрез водянки. Из открывшейся раны выступила желто-зеленая жидкость, похожая на гной. Вывернутой наизнанку шапкой Эрих нажал на водянку и выдавил ее. После помочился на рану и перевязал импровизированным бинтом.

— Что будет с моей ногой?.. — спросил Штольц. — Удастся спасти?

Фогель посмотрел на него, кусая губы:

— Думаю, нет. Придется ампутировать чуть выше колена. Иначе вы умрете.

Штольц ничего не ответил. Закрыл глаза — казалось, что он ушел в себя.

Эрих склонился над комендантом и померил у него пульс.

Штольц потерял сознание.

Лучшего случая для реализации плана, задуманного Эрихом, больше могло и не представиться. Доктор расстегнул воротник коменданта, сунул руку за пазуху и нащупал пальцами холодный металл. Аккуратно сняв с шеи круглый медальон с зубчатым отверстием по центру, Эрих положил его в свой карман и слегка похлопал по нему ладонью. Ключ к свободе теперь принадлежал ему.

Вдруг Штольц часто-часто заморгал и открыл глаза. Огромные и пустые, как во сне.

Доктор посмотрел на него и содрогнулся от мысли, что комендант все-таки не был в отключке и почувствовал, как Эрих похитил медальон. Но Штольц не подавал никаких признаков того, что пришел в себя. Его шея как-то неестественно раздулась и напоминала сосиску, брошенную в кипяток, готовую вот-вот лопнуть. След, оставленный хвостом паука, словно петля висельника, отпечатался на горле синей полосой.

Осторожно, словно пугаясь своей смелости, Эрих присел пониже и снова взял Штольца за запястье. Пульс оставался ровным, рука слегка вздрагивала. Он провел рукой перед глазами коменданта, словно сметая невидимую паутину. Никакой реакции. Глаза оставались пустыми. В них не было ничего. Черная дыра.

Шахтный ствол освещался слабым красным светом, словно возникавшим из самого воздуха. Грузовая клеть преодолевала метр за метром это железобетонное чрево, приближаясь к заветной цели и удаляясь все дальше и дальше от мерзких пауков и породившего их инопланетного монстра. Теперь их разделяло больше ста метров пустоты и многочисленные стальные решетки, по которым подавался электрический ток.

Эрих задрал голову и увидел надвигающееся сверху светлое пятно.

* * *

Комендант пришел в себя спустя сутки.

Ногу, как и прогнозировал Фогель, пришлось ампутировать. Боли Отто Штольц не испытывал, так как находился под действием морфия. Всю ночь он кричал что-то бессвязное. Слова, звучавшие как забытая песня на затертой пластинке, разобрать было сложно. Проснулся комендант словно от толчка. Открыл глаза. Облегчения, которое обычно испытывают люди, пробудившись от дурного сна, не было и в помине. Он посмотрел на забинтованный обрубок ноги, пропитавшийся запекшейся кровью, и простонал, мотнув головой в сторону. Не от боли, а скорее от накатившего горя и понимания того, что с ним случилось.

— Пить… — хрипло попросил он.

Фогель налил из графина воды, приподнял голову коменданта и поднес стакан к его губам.

Штольц жадно приложился к стакану. Зубы застучали о стекло. Осушив стакан до дна, Штольц уронил голову на подушку.

— Мне снились мухи, — как-то отстраненно проговорил он. Вода смягчила ему горло, и голос был уже не такой хриплый. — Куча чертовых навозных мух, которые облепили меня с ног до головы, представляете? Они гудели, как паровоз из преисподней, и откусывали от меня своими зубками маленькие кусочки мяса. Сжирали живьем, мать их! Кусочек за кусочком! Все мои внутренности кишели этими мухами. Вот и не верь после этого в то, что сновидения сбываются…

— Но здесь нет никаких мух, — возразил Фогель. — Скорее всего, это были галлюцинации после того, как вам ввели морфий.

— Как нет и моей ноги, — с горечью подытожил Штольц. И тут же задал вопрос: — Что творится на базе? Как долго я был в отключке?

Хороший вопрос. Чертовски хороший вопрос, отметил про себя доктор Фогель.

— Вы были без сознания почти сутки. — Эрих облизал верхнюю губу и губной желобок. От волнения у него самого пересохло в горле. — У нас большие неприятности, господин Штольц. — И замолчал.