Мари Лу - Одаренная

Что же я сделал?

— Это Дэй! — выкрикивает кто-то. — Он жив!

Но я не осмеливаюсь повернуться еще раз. Я крепче сжимаю руку Джун, и мы скрываемся среди пыли и дыма.

Мы буквально врезаемся в первого Патриота. Бакстер. Он резко останавливается, замечая нас, затем хватает Джун за руку.

— Ты! — выплевывает он. Однако для него она слишком быстрая. До того как я успеваю достать пистолет, Джун легко выскальзывает из его хватки. Он снова бросается на нас, но до того как мы успеваем среагировать, кто-то другой быстро ударяет его по лицу. Я встречаюсь с горящими глазами Каэде.

Она яростно размахивает руками.

— Доберитесь до безопасного места! — кричит она. — До того, как они найдут вас! — По ее лицу видно, что она сильно шокирована — неужели потому что план провалился? Знает ли она, что мы к этому причастны? Она должна знать. Почему же она тоже отвернулась от Патриотов? А затем она убегает прочь. Пару секунд я провожаю ее взглядом. Андэна нигде не видно, и солдаты Республики теперь тоже открыли огонь с крыш.

Андэна нигде не видно, снова думаю я. Значит, попытка убийства официально провалилась?

Мы продолжаем бежать, пока не оказываемся подальше от взрывов. Здесь повсюду Патриоты; кто-то бежит прямо на солдат, пытаясь найти способ убить Электора, другие бегут в сторону туннеля. Беглец прямо за нами.

Еще один взрыв сотрясает улицу, кто-то безуспешно пытался остановить Электора еще одной гранатой. Возможно им все же удалось взорвать его джип. Где же Рэйзор? Или теперь он охотится на нас? Я представляю его спокойное покровительственное лицо, перекошенное от ярости.

Наконец-то мы добираемся до узкой аллеи, ведущей в туннель, а Патриоты буквально наступают нам на пятки.

Тесса уже здесь, прячется в тени. Я хочу закричать. Почему она не забежала в туннель и спряталась в убежище?

— Внутрь быстрее, — говорю я. — Тебе не следовало меня ждать.

Но она не двигается. Вместо этого она встает перед нами со стиснутыми кулаками, переводя взгляд с меня на Джун. Я резко хватаю ее за руку и тяну за собой в темноту аллеи, где стена соединяется с землей рядом с металлической решеткой. Теперь я хорошо слышу приближающихся Патриотов. Пожалуйста, молю я про себя. Пожалуйста, сделай так, чтобы мы первыми добрались до укрытия.

— Они приближаются, — говорит Джун, ее взгляд неотрывно смотрит вниз на улицу.

— Пусть попробуют догнать нас. Я просовываю руку через металлические прутья и с силой вырываю решетку.

Патриоты совсем близко. Слишком близко.

Я поднимаюсь на ноги.

— Уйдите с дороги, — говорю я Джун и Тессе. Затем из-за пояса достаю вторую гранату, вырываю чеку и бросаю в начало аллеи. Мы падаем на землю, закрывая головы руками.

Бум! Оглушительный взрыв. Это должно замедлить Патриотов, хотя я уже вижу их силуэты, пробирающиеся через обломки.

Джун бежит к открытому входу в туннель рядом со мной. Она прыгает первой, затем я поворачиваюсь к Тессе, протягивая руку.

— Давай, Тесса, — говорю я. — У нас мало времени.

Тесса смотрит на мою раскрытую ладонь и делает шаг назад. В этот момент, кажется, что мир вокруг нас замирает. Она не собирается идти с нами. На ее худеньком лице отражаются одновременно злость, шок, вина и грусть.

Я пробую снова.

— Давай же! — кричу я. — Пожалуйста, Теса — я не могу оставить тебя здесь.

Глаза Тессы смотрят прямо сквозь меня.

— Мне жаль, Дэй, — выдыхает она. — Но я могу о себе позаботиться. Поэтому не ходи за мной. — Затем она отводит от меня взгляд и бежит в сторону Патриотов. Она возвращается к ним? Я смотрю ей вслед, застыв в молчание все еще с протянутой рукой. Теперь Патриоты совсем близко.

Слова Бакстера. Он предупреждал Тессу все это время, что я предам их. И я предал. Я сделал именно то, что говорил Бакстер и теперь Тесса остается с ними. Я так сильно обидел ее.

Именно Джун спасает меня в этот момент.

— Дэй, прыгай! — кричит она мне, возвращая меня в реальность.

Я заставляю себя отвернуться от Тессы и прыгнуть вниз. Мои ботинки приземляются в ледяную воду, вызывая брызги, и в этот момент я слышу, что патриоты следуют за нами. Джун хватает меня за руку.

— Бежим! — шипит она.

Мы бежим вниз по черному туннелю. Позади я слышу как- то прыгает вниз и бежит за нами. Затем еще кто-то. Они все преследуют нас.

— Остались еще гранаты? — спрашивает Джун на бегу.

Я запускаю руку за пояс.

— Одна. — Я достаю последнюю гранату и выдергиваю чеку. Если мы сделаем это, назад дороги не будет. Мы можем застрять здесь навсегда, но другого выхода нет, и Джун это знает.

Я выкрикиваю предупреждение нашим преследователям и бросаю гранату. Патриот, бегущий прямо за нами, видит, что я делаю, и резко останавливается. Затем он кричит остальным поворачивать обратно. Мы бежим не останавливаясь.

Взрыв сбивает нас с ног, и мы летим вперед. Я сильно ударяюсь о землю и несколько секунд скольжу по замерзшей воде и грязи. В голове звенит — я с силой сжимаю ее руками, чтобы прекратить этот звон. Хотя это не помогает. От боли все мысли вылетают из головы, я закрываю глаза, стараясь хоть как-то унять ее. Один, два, три....

Проходит несколько долгих секунд. Кажется, будто тысячи молотков бьют по голове. Я с трудом делаю вдох.

Затем, к счастью, боль начинает проходить. Я открываю глаза, вокруг сплошная темнота, земля перестала дрожать и теперь я снова могу слышать голоса позади нас, приглушенные, как будто раздающиеся за тонкой дверью. Медленно я приподнимаюсь и сажусь на землю. Джун сидит, прислонившись к стене, и растирает руку. Мы оба смотрим на то место, откуда только что пришли.

Всего секунду назад там был пологий туннель, а теперь груда бетона и щебня перегородила выход.

Мы сделали это. Но я чувствую лишь пустоту.

Джун

КОГДА МНЕ БЫЛО ПЯТЬ, МЕТИАС ВЗЯЛ МЕНЯ С СОБОЙ НА МОГИЛЫ НАШИХ РОДИТЕЛЕЙ. Тогда был первый раз, когда он решил навестить их после похорон. Не думаю, что он хотел напоминания о том, что произошло. Большинству граждан Лос-Анджелеса — даже людям высшего класса — присваивается один квадратный фут на местном кладбище и один непрозрачный стеклянный ящик, в котором хранится пепел близкого человека. Но Метиас заплатил смотрителям кладбища и получил четыре квадратных фута земли для мамы и папы, и еще гравированное стеклянное надгробие. Мы стояли там, в белых одеждах и с белыми цветами. Я все время не сводила взгляд с Метиаса. Я до сих пор помню его плотно сжатые губы, аккуратно причесанные волосы, влажные щеки от слез. Но больше всего мне запомнились его глаза, в них было столько скорби, слишком много для семнадцати летнего мальчика.

Дэй выглядел также, когда узнал о смерти Джона. И сейчас, когда мы идем по подземному туннелю, подальше от Пиерры, я вижу ту же печаль в его глазах.