Роман Лугатин - Новая особь

Как и родитель, Частицы, под воздействие вакцины, мутировали и перестали выполнять репродуктивную функцию, а самое ужасное, они стали плотоядными, впрочем, как и сам паук.

Теперь, здесь и сейчас, Частицы, как и в прошлом — охотники, но подобный инстинкт, от цели: преобразования самого себя — перерос в цель: безудержного поглощения всего живого. Чем подобная мразь не апокалипсис?

Высоко над вестибюлем, а точнее на восьмом этаже, и не за много километров от своих товарищей консьержей, Людвиг, достав из кармана маленький компактный фонарик с крохотной, но зато мощной светодиодной лампочкой — белого свечения, освещал створки, ныне где-то внизу, разрушенного лифта. Пока консьерж пытался прийти в себя, разглядывая пылевые облака, клубящиеся в свете диодной лампочки, по меньшей мере, пять или семь дверей комнат открылись и оттуда, кто на ощупь, а кто-то, воспользовавшись светом от экрана мобильного пейджера, все постояльцы постепенно выходили в темный коридор. Через какое-то время, длинное, скромно освещенное пространство заполнилось голосами вопрошающих людей.

Под лучом своего фонарика, Людвиг обвел взглядом всех присутствующих и, не церемонясь, даже не затруднив себя что-либо объяснить, направился к двери лестничной площадки.

Стремление покинуть «золотую клетку» с каждой секундой возрастало все больше. Смерть охранников и постояльца, будоражило его все сильнее. Людвиг не мог себе объяснить, что он видел и терялся в догадках. «Является ли это хотя бы на пятьдесят процентов правдой?» — уже неоднократно спрашивал он себя.

Дернув несколько раз за ручку, консьерж лишь в очередной раз убедился, что дверь, ведущая на лестничный пролет, достаточно плотно прижата к прочному косяку, обшитому белым, дорогим пластиком. Почувствовав на своей спине неожиданное прикосновение, Людвиг обернулся, осветив белым светом, стоявшую перед собой фигуру пожилой женщины.

Ею оказалась взволнованная Мередит.

По-видимому, когда погас свет, и без того напуганная, она решила все же выйти и воочию убедиться, что ничего катастрофического не произошло. Хотя Мередит и чувствовала скрытую угрозу в сложившейся ситуации, но всесильно отрицала правдоподобность своих догадок.

Беспокойный взгляд Людвига уперся в лицо женщины. Губы его даже не дрогнули, казалось, он и вовсе не собирался ничего говорить. Сама Мередит тоже стояла молча. Один из постояльцев, вышедших в коридор, тот, что ближе остальных находился к лифту, вопреки отключенной электроэнергии, попытался вызвать «транспортер» на этаж, но как и следовало ожидать, желаемых результатов не последовало.

— Что здесь произошло? — спросила Мередит, отвлекая внимание Людвига от мужчины, усердно пытающегося вызвать лифт.

Консьерж уставился на миловидную старушку, но сразу ничего не ответил. В голове мелькнули ужасающие картинки пугающих воспоминаний.

— Я — не знаю! — ответил ей Людвиг. — Я не могу объяснить!

— Что, черт возьми, тут происходит?! — выкрикнул мужчина, стоявший у лифтов. — Я заплатил кучу денег. Где мой обещанный комфорт?

Людвиг, не отвечая разъяренному постояльцу, лишь растерянно посмотрел на него.

— Я, правда, не знаю, что тут происходит, — проговорил услужливый паренек, глядя на Мередит.

Женщина призадумалась, а потом, припомнив, спросила:

— Почему у вас руки в крови… и рубашка?

— Да он же псих ненормальный! — сделав неверный вывод, процедил мужчина у лифта. Надо его связать, а то он нас тут сейчас всех положит.

— Никого мы не будем связывать, — резко и громко, чтобы все слышали, произнесла миллионерша.

Взбудораженный мужчина, бурча себе что-то под нос, шумно захлопнув дверь, скрылся в своей комнате.

— Людвиг… — Старая женщина придвинулась к консьержу. — Вы можете нам что-нибудь рассказать?

— Я с радостью бы поделился с вами информацией но, к сожалению, сам не знаю, что тут происходит.

— Откуда же тогда взялась эта кровь? — поинтересовалась молодая девушка, стоявшая вдалеке и заглядывающая в одну из комнат.

Людвиг тяжело сглотнул.

— Возможно, эта кровь постояльца, а может, и еще кого-то. Один из охранников, с которыми я сюда пришел, нашел там чей-то палец. Его владельца, к сожалению, нигде поблизости не было. — Консьерж пару секунд помолчал, а потом добавил: — Лишь только кровь и разруха.

Из окровавленной комнаты, несмотря на разбитое там окно, доносился тошнотворный запах, и по этой самой причине, девушка, что недавно задавала свой вопрос, плотно закрыла дверь, заперев безобразный номер.

— Кстати, а где эти охранники?

Фонарик Людвига метнулся по направлению к прозвучавшему голосу. Говорил молодой и с виду очень крепкий мужчина — лет двадцати семи.

— Они вылетели в окно, — не подумав, как следует, над формулировкой, ответил консьерж.

— Как это? — озадачилась молодая девушка. — Сами вылетели? Их что, ветром сдуло?

Людвиг хотел было усмехнуться, как и стоявший неподалеку, хмыкнувший, молодой мужчина, но решил, что сделать подобное в данную минуту, с его стороны будет не самая лучшая идея.

— Да нет же. Вы не так меня поняли.

— Ну, так проясните ситуацию! — уже немного раздраженно, явно теряя терпение, выговорил молодой мужчина.

— Я не знаю, насколько вам мой ответ покажется странным… Ладно, черт с ним. Охранников что-то утащило в разбитое окно.

— Так, значит, оно было уже разбито? — спросил кто-то из людей.

— Да, — признался Людвиг.

— А что это было? — спросил еще кто-то.

Служащий, атакуемый вопросами, помешкал, а потом неуверенно ответил:

— Что-то наподобие щупальцев.

— А я бы все-таки согласился с джентльменом, ушедшим в свой номер. Он несет какую-то чушь, — констатировал, недавно усмехающийся, молодой мужчина.

— А я ему верю, — произнесла миллионерша.

— Ах! Еще лучше, — вновь произнес молодой мужчина. — Теперь их двое: психически ненормальный консьерж и сумасшедшая старуха.

— Попридержите свой длинный язык, молодой человек, — угрожающе прозвучал тяжелый голос из дальней темноты коридора.

Все присутствующие почти разом обернулись, дабы выяснить, кому принадлежит столь тяжелая и внушительная интонация. Людвиг посветил фонариком в приближающегося господина. Из темноты, на всеобщее обозрение, вышел невысокий, в старомодной шляпе, мужчина преклонного возраста. Передвигаясь, он незначительно опирался на трость, находящуюся в его правой руке, выполненную, похоже что, из какой-то кости, а может и дешевого пластика.

— Позвольте представиться, — произнес он своим грузным голосом, а Людвиг тем временем немного опустил фонарик, чтобы яркий луч света не упирался в лицо старика. — Меня зовут Холлистайн, но друзья зовут меня — старый Холли.