Кристи Голден - Сага о Тёмных Тамплиерах

Все потемнело.

— Посмотрите на них и всплакните. Стрит флеш, леди и джентльмены. Идите к мамочке.

Эр-Эм выложила свои карты на стол. Она подалась вперед и отточенным движением сгребла выигрыш. Как обычно, больше всего она получила благодаря Дариусу, который в покере понимал не больше, чем свинья в апельсинах. Но на этот раз Дариус не протестовал вслух. Он был молчалив и мрачен, как и Кендра, и Оуэн, и Юрий.

Тереза Бальдовино заглянула в комнату.

— Доктор Пейтел готова поговорить с нами, — сказала она Эр-Эм. — Соберите всех.

Джейк был прав, подумала Эр-Эм, кивнув Терезе. Он был совершенно уверен, что если что-то случится, и он окажется выведен из строя, археологи потянутся к ней. Так и произошло. Они немедленно отозвались на просьбу о помощи, прибыв за рекордное время. Двух врачей не остановили даже красоты обнаруженного зала. Эр-Эм умела оказать первую помощь и смогла заставить сердце Джейка биться до тех пор, пока те не прибыли. Однако он оставался в бессознательном состоянии, а обратная дорога представляла собой ужасный компромисс между необходимостью двигаться как можно быстрее и в то же время не повредить безвольное тело еще больше.

Вернувшись обратно, члены команды выслушали краткий отчет о произошедшем, сохранив самообладание, и сели за стол для покера словно послушные дети, когда она сказала, что отвлечься — это хорошая идея. Видеокамера, к сожалению, сгорела. Теперь по мере того, как Эр-Эм обходила одно строение за другим, сообщая команде, что скоро будут новости о состоянии Джейка, археологи следовали за ней, как овечки, к центральному зданию, где каждый мог расположиться с комфортом.

Именно сюда они приходили в конце каждого рабочего дня, и здесь Джейк мог бы сейчас стоять перед ними с горящими глазами и рассказывать, оживленно жестикулируя, о совершенном открытии. Большинство из них не было на месте раскопок тогда, когда внутри этой темно-зеленой гнетущей штуки — которая, как могла поклясться Эр-Эм, следила за ними — было обнаружено нечто. Эта штука наводила на нее ужас. Она никому не рассказывала, даже своей команде, но с того момента, как они прилетели, она видела кошмары каждую ночь. Девушка задумалась, не исходили ли они от того самого протосса, который что-то сделал с Джейком.

Эр-Эм сидела в конце зала и смотрела, как все заходят по одному. Оружие все еще было при ней, но, похоже, никто уже не считал, что это неправильно. Она была их защитником, даже несмотря на то, что в данный момент ей не с кем было сражаться, и если она считала нужным носить оружие, никто не собирался протестовать. Эр-Эм старалась не показать этого, но она так же ждала новостей о состоянии Джейка, как и каждый из его команды — а может быть, и сильнее других. Она внимательно смотрела на доктора Пейтел, которая встала перед ними и откашлялась. Она была небольшой женщиной, и выглядела еще более хрупкой, стоя перед собравшейся молчаливой толпой.

— Я уверена, прежде всего вы хотите узнать новости о состоянии доктора Ремси, — сказала Пейтел. «Доктора Ремси», — отметила Эр-Эм. — «Не «Джейка». Не сейчас».

— Состояние стабильно на данный момент, но он находится в коме. Я сделала для него все, что могла сделать здесь, и мы должны отправить его туда, где имеются лучшие возможности.

— Что за хрень с ним случилась? — потребовал ответа Дариус, прекратив свое молчание. Это был очевидный вопрос, тот, которого все ждали часами, и Эр-Эм напряженно ждала ответа. Ее рука легла на гладкий ствол ружья.

— Насколько я могу определить, пользуясь имеющимися здесь возможностями, доктор Ремси был ментально атакован, — сказала Пейтел. Она откашлялась, и Эр-Эм, которая прекрасно разбиралась в вещах такого рода, поняла, что в глубине души она находится в панике. Эр-Эм могла практически чувствовать запах страха, волнами исходящий от этой женщины.

— Основной удар пришелся на лобную и височную доли мозга, — сказала она официальным тоном врача, что, похоже, придало ей спокойствия. — Урон, нанесенный лобной доле, может воздействовать на личность пациента. Урон, нанесенный височной доле, может затронуть функции долговременной памяти. Несмотря на то, что повреждений как таковых не наблюдается, заметен своего рода перемонтаж…

— Перемонтаж? Что это значит? — захотела узнать Кендра. Как и Эр-Эм.

— По имеющейся у меня информации, это схоже с тем, что обычно происходит у человека в пубертатном периоде. С той лишь разницей, что процесс занимает не годы, а секунды, и проходит совершенно беспрецедентным способом. Мозг профессора Ремси изменяется и развивается. В данный момент, например, заметна значительная активность в области средней височной доли. Лимбическая система возбуждена, что вызывает такие эмоции, как страх и ярость. Но как я уже говорила, у меня нет необходимого оборудования, чтобы провести все анализы. И я не могу предсказать последствий — ничего подобного я прежде не видела. И не думаю, что видел кто-либо другой.

— Терраны уже подвергались ментальной атаке протоссов прежде, — сказал Тиг. — У вас нет документации об этом?

Ноздри Пейтел расширились, и она прищурилась, глядя на Тига.

— Разумеется, есть. Но то, что просиходит внутри черепной коробки доктора Ремси, не имеет с этим ничего общего. Человеческий мозг — удивительно сложная штука. Существуют несколько областей, функции которых нам неизвестны. В основном это те области… которые и оказались повреждены.

— Но что все это значит? — вновь спросила Кендра. Ее голос звучал безнадежно.

— Кендра, я пока что не могу выдвинуть каких-либо научных предположений, — сказала Пейтел, вздохнув. — Нам нужно лучшее оборудование. Что нам необходимо сделать сейчас — доставить профессора туда, где имеется доступ к более продвинутым технологиям и, по правде говоря, передать его в руки специалистов по нейрохирургии.

Она грустно улыбнулась.

— Меня наняли для того, чтобы подлатать вас, если вы упадете. Это я могу сделать без проблем. Но то, что произошло, находится вне моей компетенции. Невролог смог бы сказать вам гораздо больше, чем я.

Эр-Эм вздохнула.

— Хорошо. Мы свяжемся с Валерианом.

Ужас. Страдания. Потеря… Болезненная, мучительная потеря… Нет, нет, они не должны уходить, они были всем, всем…

Искалеченное тело, кожа горячая и красная от страха и ярости. Что они будут делать? Как жить дальше? Одиноки, одиноки, так одиноки…

— Это твоя вина! Из-за вас они покинули нас! Теперь они ушли, ушли…

Его пальцы сжимают камень. Он швыряет камень в источник ярости. Раскалывается череп и брызжет в стороны кровь. Хорошо, как же это было хорошо; он отпрыгивает и рвет плоть на части руками, похожими на острые клешни, пока теплая кровь не заливает лицо…