Кристи Голден - Сага о Тёмных Тамплиерах

Валериан поднял бокал, изучая, как жидкость пропускает свет, вдохнул аромат и сделал глоток. Отец Валериана любил рубиновые сорта портвейна, сам же он предпочитал золотистые. Это был один из тех немногих способов, которые Валериан использовал, чтобы — хотя бы для себя самого — бороться с подавляющим авторитетом отца. Он предполагал, что не одинок в своей непокорности. Дети великих людей постоянно старались выйти из тени своих родителей. Некоторым это не удавалось. Их имена обращались лишь в мусор, который история поглощала точно так же, как чужая уникальность и одаренность оказывались поглощены наследием родителей.

Валериан поклялся, что не разделит такую судьбу.

Он сделал еще один глоток. Сладкая как сироп жидкость обволокла язык и скользнула в горло. Затем он коснулся нескольких тускло светящихся клавиш на стене. Часть стенной панели сдвинулась вверх, и выдвинулась гладкая черная платформа. Валериан сел в мягкое кожаное кресло и приготовился к просмотру.

Над платформой появилось зыбкое трехмерное изображение. Он уже видел его по меньшей мере сотню раз. Он выучил наизусть каждый блик, каждый неловкий поворот, каждое резкое приближение. То, что он видел сейчас — это вся задокументированная информация об инопланетном создании, будоражащем умы тайной своего происхождения.

Движущиеся изображения отражались на лице Валериана. Он смотрел внимательно, вспоминая тот момент, когда увидел эту запись впервые. Люди, протоссы и зерги, кричащие в агонии и испускающие последний вздох, нисколько его не интересовали. Он смотрел лишь на артефакт, и голод, пожирающий юношу изнутри, не мог быть утолен столь несовершенными изображениями. Он походил на изголодавшегося человека, которому предложили печенье и стакан воды. Это лишь обостряло его голод.

Валериан всегда увлекался древними цивилизациями. Еще ребенком он любил выходить из дома — непременно в сопровождении двух вооруженных солдат — и рыться в грязи в поисках «сокровищ». Каждый раз, наткнувшись на нечто достаточно странное, он тщательно проводил «раскопки» — и, в конечном итоге, его мать с удивлением обнаружила, что стала владелицей целой коллекции камней необычной формы, окаменелых деревяшек и маленьких раковин.

Арктур, когда Валериан видел вживую «великого человека», что случалось ровно дважды до недавнего времени, всячески принижал его увлечение и говорил матери, что та воспитывала женоподобного книголюба и слабака. Взрослея, Валериан получил возможность доказать даже своему скептически настроенному отцу, что пусть он и был книголюбом, ни женоподобным, ни слабаком назвать его было нельзя. С восьми лет у Валериана появились тренеры по владению оружием, как древним, так и современным. Он стал мастером фехтования и восточных единоборств, а также легко и непринужденно передвигался в полной боевой экипировке с винтовкой Гаусса.

Больше всего он любил культуры, объединяющие войну с искусством. Самой великой страстью Валериана стало антикварное оружие. Он любил его за красоту, скрупулезность изготовления и древность. Арктур одобрял такие коллекции, поскольку такие штуки могли убивать людей. Благодаря этому увлечению двое мужчин сумели найти что-то общее, а, следовательно, именно оно и являлась главной темой их разговоров.

С того момента, как Арктур решил, что наследника безопаснее будет забрать с отдаленной планеты, отец и сын стали проводить вместе больше времени, чем когда-либо раньше. Это был непростой союз — две столь разные личности никогда не смогли бы ужиться с легкостью. Однако они преследовали одну цель — развитие империи, которая, в конечном итоге, перейдет в руки Валериана. Так что поддержание мира обходилось малой кровью.

Оба мужчины были уравновешены, сильны и в чем-то подобны кошкам: Арктур, сильный равнинный лев, и Валериан, беззвучно крадущаяся в джунглях пантера. Они по-разному смотрели на вещи, но у них были общие интересы, в которых практически не было разногласий.

А когда капля за каплей стала поступать информация о новых инопланетных храмах, — а Валериан с увлечением размышлял о них, живых свидетельствах минувших времен древних цивилизаций, — оба Менгска решили, что данная тема заслуживает пристального внимания. Разумеется, Менгск-старший был достаточно впечатлен произошедшим на Бхекар Ро, чтобы пожелать заполучить силу храмов или научиться использовать их. Валериан же напоминал юношу, влюбившегося в прекрасную девушку, — изумленного, восхищенного, желающего приблизиться, узнать лучше, коснуться и изучить.

Он убедил отца на этот раз не начинать исследование находки с разведки отрядом морпехов и мягко, но настойчиво доказал ему, что уникальные способности последних гораздо нужнее во многих других местах — для восстановления Доминиона и подавления восстаний.

— Не обсуждается, — таким был первый категоричный ответ Арктура.

— Нам известно, что артефакты представляют настоящую опасность только для протоссов и зергов, — парировал Валериан.

— Мальчишку, который активировал тот, что на Бхекар Ро, пережевало и выплюнуло, — ответил Арктур.

— Верно, — согласился Валериан, не уступая. — И нам известно, что именно он сделал, чтобы спровоцировать такую реакцию. Артефакт в некотором смысле живой, у него есть ряд псионных способностей. Если мы изучим тот, что пуст и покинут странным существом, то сможем, не подвергаясь риску, узнать что-то новое.

Арктур нахмурился. Сдвинувшись к переносице, его темные брови стали похожи на двух больших гусениц.

— В чем смысл изучения пустого храма? — поинтересовался он.

— Получение информации о том, как обращаться с тем, что не пуст, — ответил Валериан. — Подумай, что мы сможет тогда сделать с действующим храмом… если поймем, как он работает.

Арктур хранил молчание. Валериан пожал плечами и сел обратно на диван, обитый мягко выделанной кожей. Он старался ничем не выдать своей заинтересованности, несмотря на то, что его сердце было готово выскочить из груди. Он желал реализации этого проекта больше, чем чего-либо другого за всю свою жизнь. Желал с той страстью интеллектуала, которую Арктур, чьи стремления лежали совсем в иной области, никогда не поймет. Однако Валериан знал, что не следует демонстрировать отцу свой жгучий интерес. Это послужило бы признаком слабости. Несмотря на то, что их отношения за несколько последних месяцев стали гораздо лучше, Валериан всегда чувствовал себя так, будто ступает по натянутому канату. Умные серые глаза Арктура всегда следили за ним.

— Согласись, что стоит хотя бы попытаться, — сказал Валериан и отправил в рот кусочек изысканного темного шоколада заоблачной стоимости. Прожевав, он добавил: