Андрей Быстров - Если останемся живы...

Саманта Ларрена брела босиком вдоль берега океана, гребни соленых волн, разбиваясь вдребезги о песок, осыпали брызгами легкое белое платьице девушки. Она несла в руках маленький букет диких цветов, собранный ею у домика, где ее поселили.

По традиции, несколько предшествующих полету часов астронавты были предоставлены самим себе и проводили их кому как вздумается, в компаниях или в одиночку. Саманте захотелось посвятить эти минуты себе, пройтись по океанскому пляжу, посмотреть восход солнца и подумать об ожидающих ее чудесах и увлекательных приключениях.

Саманта Ларрена жила в двух измерениях. В одном были научные исследования, каждодневный труд подготовки к полету, где каждая деталь и каждое действие имели осмысленное, однозначное наименование, что было необходимо и, признаться, немного скучно.

Зато в другом измерении ее жизни она была Алисой, отправляющейся в страну Чудес. Страницы старых фантастических романов, кадры затертых до ряби на экране видеолент оживали в ее воображении. Она была отважной принцессой Галактики, ведущей корабль к мерцающим звездным скоплениям, удивительные и прекрасные тайны Вселенной разворачивались перед ней бесконечной чередой, и перед ее внутренним взором вертелся, мелькая спицами, штурвал «Энтерпрайза» с выгравированным на медной табличке девизом: «Побывать там, где не бывал еще ни один человек».

Да, доктор биологии Саманта Ларрена была в сущности восторженным ребенком, получившим восхитительную желанную игрушку. Она никому не призналась бы в своих потаенных мыслях и несказанно обиделась бы, если бы кто-то разгадал их и облек в слова. Но в конце концов ей было лишь двадцать семь — возраст, когда романтика начинает встречаться с мудростью.

Саманта наклонилась навстречу волне, поймала россыпь брызг ладонью, провела влажными пальцами по лицу. Она была бы счастлива в эти мгновения, если бы не основательная доля тревоги.

Непрошеный визит человека с ледяными глазами не изгладился в памяти, но воспоминания о нем отступили на рациональный уровень, оставив в покое эмоции. Саманта знала, что многие, если не все, программы НАСА так или иначе связаны с Пентагоном, и, если подумать, что необычного в том, что и в их полете запланирован секретный эксперимент с военным спутником? Но при всей весомости таких соображений Саманта не могла отделаться от грызущего чувства недоверия. Ей было неведомо, как готовятся и обставляются такие проекты в обычных случаях, но подсознательно она не могла убедить себя в нормальности происходящего.

Что означал этот неожиданный вопрос корреспондента на пресс-конференции о какой-то космической катастрофе? Почему командир экипажа Питер Гримсби тщательно избегает разговоров на эту тему?

Что-то было НЕ ТАК.

На поясе Саманты запищала пластмассовая коробочка, мигнул огонек вызова. Пора возвращаться.

В Центре управления на мысе Канаверал, как и в Хьюстоне, и в недрах горы Элберт в штате Колорадо, и на десятках других военных и гражданских станций слежения, сращенных в единый организм компьютерной сетью, сотни людей вглядывались в экраны, считывали бегущие цифры и строки тысяч параметров — от погодных условий до неисчислимых подробностей технического состояния «Атлантиса», артистически исполняли виртуозные партии на клавиатурах терминалов. В светлом зале Центра на мысе Канаверал на стене над головами людей горел пятиметровый квадрат графической схемы выведения «Шаттла» на орбиту, где точками отмечались рассчитанные до долей секунды моменты: сброс твердотопливных ускорений, включение вспомогательного двигателя, активный участок…

В этом высокотемпературном энергетическом поле, осязаемо повисшем над космодромом, казалось, никто и не вспоминал о шести мужчинах и одной девушке в комбинезонах с эмблемой «НАСА», в специальном автобусе направлявшихся на стартовую площадку. Но вся разогнавшаяся машина работала именно на них…

Тревожно было на душе не только у Саманты, но и еще по крайней мере у одного члена экипажа «Атлантиса».

«Бантам» М-418 калибром 6,35 — совсем маленький пистолет, а его современная модификация «пантера» и вовсе очень компактна. При помощи самодельного приспособления типа потайной кобуры не составляло проблемы скрыть оружие под комбинезоном — пистолет не выделялся и не выпирал, а обыскивать астронавтов перед полетом не в правилах НАСА.

Но тому, в чье бедро упирался холодный металл «пантеры», все равно чудилось, что пистолет предательски вздымается под синтетической тканью.

На экранах Центра управления светились контрольные цифры, свидетельствующие о штатном функционировании оживших систем корабля. Кабина лифта с астронавтами взлетела ввысь по вертикальной шахте. Один за другим они перебрались в «Атлантис» и заняли кресла у пультов. В динамике прозвучал насыщенный искусственной веселостью голос руководителя полета Роджера Хэмилтона, находившегося в Хьюстоне:

— Как дела, ребята?

— Все нормально, — доложил Гримсби…

— Полуторачасовая готовность, — объявил Хэмилтон. — Настроение в порядке? Дать вам музыку на борт?

— Давайте, — одобрил идею Гримсби.

— Кое-что припасено… Специально для вас!

Кабину заполнили аккорды нержавеющей песни «Дип Пепл» о космических извозчиках. Вокруг сразу стало будто светлее. Саманта расслабилась, нервное возбуждение покидало ее.

Кроме нее, лишь двое из экипажа не бывали в космосе ранее — физик Тед Карсон и Андрей Шалимов, занимавший кресло слева от девушки. Чтото они сейчас чувствуют?..

Но центром предельной напряженности был не Хьюстон, не мыс Канаверал и даже не сам «Атлантис», а расположенная на отрогах горы Рейнер в штате Вашингтон, в двухстах тридцати милях от Сиэтла небольшая радиолокационная станция, именуемая для пущей секретности просто «Маунтин» — «гора». Именно отсюда должно было осуществляться непосредственное руководство операцией «Сэрвайвл» — снятием «Элиминейтора» с орбиты. Поздно ночью на станцию прибыл в сопровождении эскорта специалистов заместитель командующего военно-космическими силами США бригадный генерал Эндрю Уилсон, получивший особые полномочия и докладывающий напрямую Президенту.

Овальный кабинет в свою очередь держал наготове «красную линию», связанную на сей раз не только с апартаментами Президента России, но и с резиденцией «серого кардинала» генерала Рубинова. В эти дни Рубинов, российский координатор проекта «Сэрвайвл», становился едва ли не более важной фигурой, нежели сам Президент. Но знали об этом немногие.

— Пятиминутная готовность, — раздалось из динамиков «Атлантиса».

Автоматика привела кресла в горизонтальное положение. Саманта удивилась тому, что все предшествующие эмоции оставили ее. Какая-то звенящая пустота в голове. И более ничего.