Эльрида Морозова - Оборотная сторона Луны

– Спасибо, – сказала я, принимая от него три спинки подряд.

– Не позорься больше, – сказал Лео. – И не забудь пройтись по врачам, когда доберешься до Земли.

Я подумала, что если когда-нибудь выберусь отсюда, то кабинета психиатра мне уж точно не миновать. Я взяла две спинки подмышки, третью поволокла за собой по полу. Все грозило упасть на пол. Ко мне подошел один каторжник, без разговоров отнял у меня одну спинку и унес себе. Я положила оставшиеся спинки возле Лео и Брайена. Свернулась в клубок, так было легче.

– Спокойной ночи, ребята, – сказал Брайен.

– Может, пока мы будем дрыхнуть, прилетит корабль с Земли, но мы этого уже не узнаем.

– После твоих слов спокойная ночь обеспечена, – проворчал Брайен. И громко сказал, чтобы его многие услышали: – Может, часового выставим, а? Пусть не спит, а следит за временем и ждет корабль?

Я испугалась его слов. Мне вовсе не хотелось, чтобы какой-то бодрствующий часовой мешался у меня под ногами. Мне нужно было, чтобы все здесь заснули, и сделали это как можно быстрей. Если они оставят здесь часового, я не смогу больше терпеть.

– Да пошел ты! – ответил кто-то на слова Брайена. – Тебе надо, ты а карауль, идиот!

– Нет, мне этого не надо.

Я успокоилась. Теперь ничто не должно мне помешать. Скорей бы только все уснули.

Все погружалось в тишину. Последние каторжники сделали себе постели и улеглись на них. Последние разговоры растворились в воздухе. Кое-где раздавался храп.

Неужели я дождалась, чтобы все заснули? Я села на своем ложе, едва удерживаясь, чтобы не застонать от боли и напряжения. Нужно все делать бесшумно, чтобы не разбудить людей и не вызвать подозрений.

Я еле передвигала ногами, когда шла по коридору. Какой-то каторжник открыл глаза, когда я проползала мимо, и проводил меня равнодушным взглядом. Я молилась, чтобы никто больше не открывал глаз и не смотрел на меня.

Я дошла до коридора и первым делом осмотрела его. Недалеко от запертой двери я увидела скрюченную фигуру побитого. Я и раньше помнила о нем, но он был наименьшей угрозой. У меня были проблемы поважнее, и я решала их. А теперь наступило время разобраться с этой преградой.

Я подходила к нему с трепетом в сердце. Он лежал на полу без движения и выглядел как мертвый. И я действительно хотела, чтобы это было именно так. Впервые в жизни я хотела смерти человека ради собственной безопасности. Я уже больше не презирала и не ругала себя за это.

Я подошла ближе. Человек почувствовал, что я смотрю на него в упор, зашевелился и открыл глаза. Он выжидательно уставился на меня. Я ощутила разочарование и какую-то безысходную тоску. Этот человек мог бы умереть после побоев, но он жив, находится в этом коридоре и смотрит на меня.

– Живой? – спросила я, стараясь скрыть в своем голосе нотки явного разочарования. – Ну как ты? – спросила я, чтобы показаться любезной.

Человек не ответил. Так и продолжал смотреть на меня снизу вверх настороженным взглядом. Наверное, он чувствовал себя разбитым и обессиленным. Ему казалось, что я сейчас сильнее его, хотя я сама держалась из последних сил.

– Пошли, – сказала я и протянула ему руку. – Пошли, я отведу тебя в зал, будешь спать. Я там уже приготовил постель.

Я смотрела в его черные жесткие и недоверчивые глаза. Наверное, только они одни остались целыми на его лице. Все остальное было разбито и перепачкано кровью.

– Пошли! – Я начала терять терпение. – Хватит валяться тут среди дерьма!

Это подействовало. Человек попытался подняться. Оперся на руку, но снова упал на пол. Я помогла ему подняться. Он был тяжелый, но мне надо было увести его отсюда. Я играла свою роль рядового каторжника. Ведь, в принципе, он мог бы так поступить – помочь человеку. Лео и Брайен уж точно могли бы. Но они бы при этом что-то говорили.

Я закинула его руку себе на плечо.

– Тебе надо попить и поесть, – сказала я. – Но ничего этого нет. Пошли, не стой на месте. Там есть постель. Тебе остается только отсыпаться. Сон, говорят, лучше лекарство. Ты согласен с этим?

Я вела его по коридору и постоянно говорила что-то, сама с трудом понимая смысл. Главное для меня было – говорить, двигаться, чтобы поскорее увести отсюда человека.

Мы вышли в зал ожидания, я подвела человека к своей постели и помогла ему улечься.

– Спи, давай, – сказала я. – Ложись и спи. И не поднимайся больше.

Там я еще раз окинула взглядом зал ожиданий. Все каторжники мирно спали на своих местах. Надо действовать быстрей. Если кому-то вдруг приспичит и он поднимется, это будет крах всего.

Посреди коридора лежало сломанное сиденье. Днем его притащили сюда каторжники, пытались им таранить дверь. Она не поддавалась, сиденье треснуло, и его бросили здесь. Сейчас им можно воспользоваться и загородиться.

Я подняла сиденье, протащила его ближе к дверям и поставила. Если присесть, меня практически не будет видно. Ни одни мужчина не ходит так в туалет, но у меня не было другого выхода.

Эти несколько минут, когда я присела за сиденьем, показались мне несколькими часами. Я ждала разоблачения отовсюду: из-за двери, из зала ожидания, из коридора, с потолка, с разбитой камеры слежения, с вентиляционных решеток. Я зажмурилась, пытаясь отгородиться от этого мира: я ничего не вижу, и пусть не смотрят на меня. Психология ребенка, пытающегося спрятаться за свои ладони.

Я быстро натянула на себя комбинезон и застегнулась до самого подбородка. И вдруг мне очень захотелось плакать: прямо навзрыд, настоящими слезами. Я оперлась руками о стену, пытаясь отдышаться и подавить в себе слезы. Потом уткнулась в стену лбом, специально до боли, чтобы заглушить в себе остальные чувства. Мне надо взять себя в руки и не хлюпать больше. Я могу расхлюпаться при Лео и Брайене, но не посреди пустого коридора, в которую в каждый минуту может кто-то зайти.

Все осталось позади. Я сделала то, что хотела. Теперь можно быть спокойной, пока снова не захочу в туалет.

Я вернулась в зал ожидания. На моем месте спал побитый. Лицо его было почти безмятежно. Может быть, ему снилась Земля.

Надо было сделать себе новое спальное место. Пришлось погреметь немного. Но каторжники почти не просыпались. В этот раз у меня получилось оторвать себе спинки сидений и расположиться на них. Вот что значит содержать свой организм в оптимальном состоянии.

Посреди ночи я проснулась. Что-то было не так. Я открыла глаза и увидела совсем близко от себя лицо Лео. Он спал на своих сиденьях, подкатившись к краю. Он был так близко, что его дыхание касалось моей руки. Этого нельзя было допускать. Мне нужно быть как можно дальше от людей.

Я отвернулась от него, но с той стороны спал другой каторжник, совсем незнакомый. Его дыхание было направлено в другую сторону, но все равно слишком близко.