Эльрида Морозова - Оборотная сторона Луны

Президент настаивал, что человек должно быть как минимум пятеро. Он прилагал их имена и фамилии. Говорил, какие должности на Земле они занимают. Вроде бы как советовался с Волком, подойдут ли ему эти люди.

Сторговались на троих.

Лохи окрылились. Стали поговаривать о том, что с тройкой людей они быстро справятся. Предлагали сразу же их убить.

И вдруг Джеральд подал голос.

– Не нравится мне все это, – сказал он. – Не доверяю я этому человеку.

– Какому? – спросил Волк.

– Тому, кто пишет от имени президента. Мне кажется, ему вообще не выгодно посылать сюда какой-то корабль. Он бы скорей всего даже не стал общаться с такими, как мы. Это развод. На самом деле все это лажа.

Я почувствовала себя разоблаченной. Было ощущение, что все летит вверх тормашками. Джеральд выдвигал не просто правдоподобные идеи. Он говорил правду. И если сейчас он докажет свою точку зрения, то я не знаю, как дальше буду держаться.

Волк подскочил к Джеральду:

– Тебе все кажется лажей! – закричал он на него. – «Такие, как мы»! По-твоему, я не могу поговорить с президентом? Мне всегда было что сказать этому идиоту!

Его поддержал Лох.

– Волк, ты все делаешь правильно. Ты говоришь с самим президентом. Так и напиши ему: «Ты идиот». Пусть узнает правду о себе.

Волк оттолкнул от себя Джеральда. Тот не стал спорить, отошел в угол комнаты и сел на диван.

– Делайте что хотите. Я больше не с вами.

Я думала, что Волк прицепится к этим словам. Либо убьет Джеральда, либо прогонит его из стаи. Но он отнесся к его бунту довольно равнодушно. Просто вернулся к письму и стал сочинять ответ. На Джеральда он не обращал больше никакого внимания.

Я понимала: он дорожит этим человеком. Он его правая рука, он ему нужен. Без его советов и здравого смысла не получилось бы и половины того, что достиг Волк.

– Нам надо как-то узнать, что они не врут нам, – пробормотал он.

И тут я осмелилась подать голос:

– Я знаю, как это сделать.

– Как?

– Боюсь, это произойдет не сейчас. Но мы можем точно знать, сколько людей придут к нам завтра на переговоры. Видите за окном площадку?

Волк, Микки и лохи посмотрели в окно.

– Это площадка для посадки космических кораблей. Они просто не смогут сесть в другом месте. Завтра мы увидим, прилетел ли корабль. И сколько человек выйдет оттуда.

Лох обрадовался:

– Мы увидим их из окна и тут же замочим!

– Не замочишь, – отрезвил его Волк. – Стекло тут пуленепробиваемое. Это тебе не Земля. Тут из окон не постреляешь.

Я продолжала показывать на окно.

– Мы увидим, сколько человек выходит из корабля. И к какому выходу они направляются. Если они не сдержат свои обещания и сделают хоть что-то не так, как написали, у нас будет повод замочить их.

Микки Маус казался довольным:

– Как хорошо, что тут есть окно. А вдруг они приземлятся в другом месте? Отсюда нам видно только одну сторону от корпуса. А что, если они нагрянут сзади?

– Ну вспомни, что находится сзади, – повысила я на него голос. – Каньон. Мы работали там совсем недавно. Ты что: забыл?

Это было лишнее. Я не должна была напоминать каторжникам об их прошлом. Почему-то они болезненно реагировали на это.

Один из лохов ударил меня по плечу:

– Не напоминай, что было!

Микки и тот был взбешен. Я примирительно сказала:

– С той стороны негде посадить корабль. Да и вспомните, как мы летели сюда. Мы же сами приземлялись на той площадке. И автобусы везли нас от нее до корпуса.

Я поздно поняла, что допустила ошибку. Откуда я знала, каким образом сюда приехали каторжники? Я была свободным человеком. И нас привезли сюда на автобусах. Но заключенных не возят транспортом, в котором не зарешечены окна. По крайней мере, в лицах нескольких людей я ясно прочла непонимание. И я догадалась, что когда их привезли на Луну, никакие автобусы они в глаза не видели.

Их могли даже привести сюда с площадки пешком. Расстояние тут небольшое. Или были какие-то специальные машины или вагонетки.

Нужно было срочно исправлять ситуацию.

– Вон, видите автобусы? – спросила я и показала за окно пальцем.

Возле площадки стояла парочка. Когда я еще работала на наблюдательном пункте, то любила смотреть прилеты и отлеты кораблей. К ним ползли большие желтые автобусы, которые контрастно выделялись на фоне серых лунных скал. Они были герметичные. А значит, очень дорогие. Вряд ли каторжников посадили бы в эти автобусы. Ведь они могли бы сломать там что-нибудь. Нет, автобусы оставались мирным жителям, а не каторжникам.

– Как же мы увидим, сколько людей сядут в эти автобусы? – спросил кто-то из лохов. – Отсюда же далеко и плохо видно.

– Идиот! – прошипел ему Волк в лицо. – Этими автобусами никто не поедет! Мы же сами убили водителя, как и всех в этом корпусе, помнишь? Сейчас тут ничего не функционирует.

– Хорошо, что хоть есть свет и вода, – добавил Микки Маус. – И на том спасибо.

Переговоры шли долго. Джеральд устал сидеть на диване один и стал участвовать в дальнейшем обсуждении. Значит, поверил в правдивость писем. Или сделал вид, что поверил. Или у него просто не было другого выхода, другой надежды.

Все волки столпились вокруг стола и принимали участие в обсуждении. На меня давили со всех сторон. Меня били по рукам, когда я писала то, что не угодно кому-то. Меня били по плечу, чтобы привлечь внимание. Мне стучали по голове, когда я делала опечатки.

Но все шло по плану. Они все были тут и делали то, что от них хотели Лео, Брайен и я.

И печатая последнее письмо, я специально поставила в конце не точку, а запятую.

Потом было обсуждение, выпивка. Я вышла в ванную комнату, закрылась и открыла воду, чтобы думали, будто я мою руки. А сама встала на унитаз и дотянулась до вентиляционной решетки. Посветила за нее карманным фонариком. Но так и не увидела, есть там противогаз или нет. Вытащила из кармана щипчики для бровей, которые взяла в моей комнате, когда в очередной раз ходила проведать Джонни. До нижних шурупов ядотягивалась хорошо, до верхних пришлось встать на цыпочки.

Если бы я оставила это до завтра, то не была бы уверена, смогу ли открутить шурупы. Теряла бы время. И была бы совершенно беззащитна перед общим наркозом. Сегодня мне нужно было подготовить для себя все, что можно.

Решетка поддалась и со скрипом вылезла наружу. Я зажмурилась. Мне показалось, что этот шум могут услышать все. И тут же сказать: «Что это Сопляк делает в ванной комнате? Уж не вытаскивает ли вентиляционную решетку? Наверное, хочет отравить нас всех, а сам надеть противогаз?!»

Этого допускать было нельзя. Я видела, что решетку могу высадить легко. Завтра сделаю это за две минуты.

Я пошарила за ней рукой и наткнулась на что-то резиновое. Достала противогаз и посмотрела на него. Черный, с большим абсорбатором, с лямками на задней части – я никогда не надевала подобные вещи и не знала, как это делается. Но я смогу надеть его за несколько секунд. А сейчас у меня нет времени экспериментировать с ним. И так непозволительно долго нахожусь в ванной комнате и гремлю чем-то.